КОНСТАНЦСКИЙ СОБОР

Все участники К. С. соглашались с тем, что перед Собором стоят 3 основные задачи: «дело единства» (causa unionis), т. е. восстановление единства католич. Церкви и прекращение схизмы; «дело веры» (causa fidei), т. е. защита католич. веры от ересей, наиболее опасными из к-рых в этот период были признаны учения Уиклифа, Гуса и их последователей; «дело реформирования» (causa reformationis), т. е. такое исправление церковного устройства, к-рое сделало бы невозможным повторение ситуации церковной схизмы и положило конец многочисленным злоупотреблениям и искажениям канонического порядка, особенно усилившимся и распространившимся в период схизмы. Однако при обсуждении способов решения этих задач и выделении первоочередной задачи между участниками К. С. обнаружились серьезные разногласия.

Открывая работу Собора до прибытия в Констанц кор. Сигизмунда I и большей части участников, принадлежавших к герм., франц. и англ. нациям, Иоанн XXIII рассчитывал при поддержке своих итальянских союзников превратить К. С. в продолжение Пизанского Собора 1409 г., подтвердить свой статус законного папы Римского и тем самым исключить возможность собственного низложения. На 2-й сессии Иоанн XXIII намеревался принять соборное постановление о признании и утверждении всех решений Пизанского Собора 1409 г. Он надеялся, что Собор решит «дело единства» выгодным ему образом, низложив и отлучив от Церкви Григория XII и Бенедикта XIII; в случае принятия такого постановления Иоанн XXIII был готов пойти на уступки в «деле реформирования» и поддержать ряд адм. реформ, которые ограничивали папскую власть в пользу кардиналов и епископов (записку итал. делегации см.: Hardt. T. 4. P. 23-24). Для выполнения этой программы Иоанну XXIII требовалось закрепить свой статус как высшего духовного и канонического судьи в католич. Церкви; он полагал, что этому будет способствовать выведение в разряд первоочередных «дела веры». Руководствуясь этими соображениями, Иоанн XXIII настоял на том, чтобы в ожидании 2-й сессии кардиналы и теологи начали расследовать дело Гуса. Иоанн XXIII стремился подчеркнуть свой авторитет и внешними средствами; так, 2 февр. 1415 г. в Констанце состоялась организованная им торжественная канонизация католич. св. Биргитты Шведской (ок. 1302-1373).

Программа Иоанна XXIII была поддержана кардиналами и делегатами итал. нации, однако столкнулась с оппозицией теологов, к-рые в составленной в кон. нояб. 1414 г. записке отметили, что Собор должен прежде всего обратиться к «делу единства»; не оспаривая законность папской власти Иоанна XXIII, теологи предложили участникам К. С. незамедлительно начать переговоры с Григорием XII и Бенедиктом XIII и убедить их добровольно отказаться от претензий на папскую власть, пообещав взамен сохранить за ними епископское достоинство и церковные привилегии (см.: Hardt. T. 2. Col. 188-193). Прибывший в нач. дек. 1414 г. в Констанц кард. П. д'Айи поддержал и развил мнение теологов. 7 дек. он огласил на заседании общей конгрегации К. С. записку (текст см.: Ibid. Col. 192-195), в которой заявил, что как постановления Пизанского Собора 1409 г., так и в целом «естественное и божественное право» требуют, чтобы до рассмотрения всех частных вопросов был решен основной вопрос о «совершенном и полном единстве Церкви» (Ibid. Col. 194). Он указал, что дополнительное утверждение постановлений Пизанского Собора 1409 г. не имеет канонического смысла и способно лишь оттолкнуть сторонников Григория XII и Бенедикта XIII, к-рые, не признавая Пизанский Собор, тем не менее готовы обсуждать условия преодоления схизмы (Ibid. Col. 195). В других записках, относящихся к этому же времени, кард. П. д'Айи среди прочего отмечал, что К. С. созван «не только авторитетом [Римского] папы или апостольского престола, но и по настоянию римского короля», т. е. Сигизмунда I, к-рый «является адвокатом Церкви». Опираясь на концилиаристские идеи, кардинал писал, что в условиях схизмы король и епископы могут выступать инициаторами созыва вселенского Собора и не нуждаются в поддержке одного из претендентов на Папский престол. Исходя из этого, он утверждал, что кор. Сигизмунд I должен принять посланников Григория XII и Бенедикта XIII и предоставить им возможность донести их позицию по вопросу о способах восстановления единства Церкви до участников К. С. (см.: Ibid. P. 202-205; общий обзор полемики см.: Lenné. 1913).

После прибытия в Констанц кор. Сигизмунда I (25 дек. 1414), а также делегаций герм., франц. и англ. наций позиция сторонников незамедлительного обсуждения и решения «дела единства» значительно усилилась. 25 и 26 янв. 1415 г. кор. Сигизмунд I в присутствии конгрегации наций принял послов Григория XII, к-рые заявили, что Григорий XII готов отречься от папской власти и лично явиться на К. С., но лишь в том случае, если Иоанн XXIII не будет председательствовать на Соборе и также согласится на отречение (см.: Hardt. T. 4. P. 37-39). Хотя формально это предложение было отклонено, кор. Сигизмунд I после неск. встреч с послами окончательно убедился в том, что церковное единство станет возможным лишь после отречения или низложения Иоанна XXIII. Вступив в союз с кардиналами П. д'Айи и Г. Филластром, а также используя свое влияние на представителей герм., англ. и франц. наций, кор. Сигизмунд I стал планомерно реализовывать стратегию принуждения Иоанна XXIII к отречению от Папского престола. Ключевым этапом этой стратегии стало решение о голосовании «по нациям», принятое в нач. февр. 1415 г. (см.: Ibid. P. 40). Получив благодаря этому гарантированное большинство голосов на К. С., противники Иоанна XXIII отложили рассмотрение «дела веры» и объявили первоочередной задачей К. С. «дело единства»; при этом они исходили из убеждения, что единственным действенным способом преодоления схизмы является принуждение к отречению всех 3 претендентов на Папский престол, а в случае невозможности этого - их низложение властью вселенского Собора и последующее избрание нового папы Римского (см: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 173-184; Frenken. 2015. S. 75-79).

I. Переговоры с Иоанном XXIII об отречении от Папского престола и его бегство из Констанца. Общая позиция партии сторонников восстановления церковного единства путем принуждения к отречению всех 3 претендентов на Папский престол (via cessionis), была впервые выражена публично в записке «На вселенском Соборе...» (In generali Concilio), составленной в кон. янв. 1415 г., вероятнее всего, 30 янв. (текст см.: Hardt. T. 2. Col. 208-213; Mansi. T. 27. Col. 553-555; ср. также: ACConstanc. Bd. 3. S. 81-82. N 37; Ibid. Bd. 2. S. 18). Автором записки был кард. Г. Филластр, однако первоначально она распространялась среди участников К. С. анонимно. В записке были перечислены 3 способа восстановления церковного единства, ранее предлагавшиеся в трудах богословов и канонистов: 1) «посредством возвращения неподчиняющихся» (per reductionem non obedientium), т. е. добровольного признания 2 претендентами власти 3-го и объявления его «законным» папой Римским; 2) «посредством рассмотрения и определения правa» (per discussionem et determinationem juris), т. е. вынесения вселенским Собором или императором суждения о том, какой из претендентов обладает законным правом на Папский престол; 3) «посредством уступки каждого из претендентов» (per cessionem utriusque contendentium), т. е. добровольного согласия всех претендентов ради церковного мира отречься от престола и признать нового папу Римского, избранного вселенским Собором с полноправным присутствием представителей всех 3 претендентов. Подчеркивая, что лишь 3-й способ может быть реализован на практике, т. к. первые неизбежно приведут к новым раздорам, кард. Г. Филластр называл его «простым, возможным и полезным» путем к всеобщему миру и единству (Mansi. T. 27. Col. 553-554). Т. к. истинный пастырь ради блага Церкви должен пожертвовать даже собственной жизнью, кардинал призывал Иоанна XXIII пожертвовать «суетными и случайными вещами: земными благами, властью, господством и всем прочим» и добровольно отречься от папской власти; в этом случае он приобретет «мир, славу, похвалу и честь пред Богом и перед людьми». Указывая на то, что в деле церковного единства вселенский Собор обладает высшим и безусловным авторитетом, кард. Г. Филластр утверждал, что в случае нежелания Иоанна XXIII совершить отречение добровольно К. С. имеет полное право «повелеть ему, чтобы он это сделал» (jubere ut faciat), если он не подчинится - «принудить» (compelli) его, а если принуждение не будет иметь успеха - «низложить его, как соблазняющего Церковь Божию» (Ibid. Col. 554-555). Сразу же после появления записки ее поддержали кор. Сигизмунд I, кард. П. д'Айи, а также депутаты наций; собрание наций постановило довести ее до сведения Иоанна XXIII как общее предложение наций. Сторонники Иоанна XXIII составили неск. ответных записок, однако завязавшаяся полемика продемонстрировала слабость их позиции и отсутствие у Иоанна XXIII устойчивой поддержки среди неитал. участников К. С. (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 185-195). В это же время, вероятно, в рамках общей стратегии «принуждения к отречению», в Констанце стали распространяться анонимные записки, в к-рых Иоанна XXIII обвиняли в церковных злоупотреблениях и преступлениях; их появление и обсуждение участниками К. С. сделало положение Иоанна XXIII еще более шатким (см., напр.: ACConstanc. Bd. 3. S. 66-74. N 29). 31 янв. 1415 г. кард. П. д'Айи представил коллегии кардиналов записку, в к-рой был предложен 1-й вариант «формулировки отречения» Иоанна XXIII (текст см.: Ibid. S. 82-83. N 38), по смыслу совпадавший с запиской кард. Г. Филластра; в процессе обсуждения этого документа нациями, проходившего в нач. февр. 1415 г., даже нек-рые итал. епископы согласились с необходимостью отречения (относящиеся к обсуждению тексты и материалы см.: Ibid. S. 83-115; общий обзор полемики см.: Katterbach. 1919).

Согласованная нациями формулировка отречения была представлена Иоанну XXIII. 16 февр. 1415 г. на заседании общей конгрегации К. С. в присутствии кор. Сигизмунда I Иоанн XXIII заявил о готовности отречься от Папского престола, однако не принял предложенную ему формулировку и представил альтернативный вариант текста отречения; его автором был кард. Ф. Забарелла (текст см.: Hardt. T. 2. Col. 232-233). В этом варианте подчеркивалась добровольность отречения и отмечалось, что отречение возможно лишь в том случае, если прежде отрекутся Григорий XII и Бенедикт XIII, «осужденные Пизанским Собором как еретики и схизматики». Такая формулировка не удовлетворила депутатов наций, посчитавших ее расплывчатой и ни к чему не обязывающей Иоанна XXIII (см.: Ibid. Col. 234-235). Вскоре была предложена новая формулировка, к-рой Иоанн XXIII «обещал перед Богом и Церковью», что он объявит о своем отречении, однако сохранял прежнее условие предварительного или одновременного отречения незаконных претендентов (Ibidem). Эта формулировка также не была принята нациями; депутаты потребовали, чтобы Иоанн XXIII заявил об отречении без всяких дополнительных условий и воздержался от оскорбительных замечаний в адрес других претендентов на Папский престол (Ibid. Col. 234-237). Многочисленные обсуждения формулировки и попытки выработать приемлемый для всех сторон вариант продолжались до кон. февр. 1415 г.; под давлением кор. Сигизмунда I Иоанн XXIII был вынужден пойти на уступки и 1 марта согласился принять предложенную депутатами наций компромиссную формулировку текста отречения (Ibid. T. 4. P. 45-46; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 209-213).

Во время 2-й торжественной сессии К. С., собравшейся 2 марта 1415 г., Иоанн XXIII принес клятвенное обещание отречься от Папского престола не только при условии отречения других претендентов (они были названы не еретиками и схизматиками, а «именующимися папами в подвластных им областях»), но и вообще в любом случае, «если посредством отречения окажется возможным обеспечить мир в Церкви Божией и искоренение схизмы» (см.: Mansi. T. 27. Col. 567-568). В тот же день Иоанн XXIII издал буллу «Pacis bonum», к-рой подтвердил свое решение и объяснил его причины (текст см.: Ibid. Col. 568-569).

Кор. Сигизмунд I, по-видимому, был убежден в искренности данного Иоанном XXIII обещания. Он незамедлительно принял членов делегаций Григория XII и Бенедикта XIII и поручил им передать 2 претендентам от имени К. С. предложение последовать доброму примеру Иоанна XXIII и заявить о готовности к отречению. Со стороны Григория XII никаких препятствий не предвиделось; переговоры с Бенедиктом XIII и его представителями были гораздо более сложными. Кор. Сигизмунд I смог договориться с кор. Фернандо I и Бенедиктом XIII о проведении 3-сторонней встречи в Ницце; он намеревался привезти на эту встречу уполномоченного представителя Иоанна XXIII и делегацию К. С. Однако Иоанн XXIII отказался назначать представителя, заявив, что готов сам отправиться в Ниццу. Опасаясь, что поездка в Ниццу является для Иоанна XXIII лишь способом покинуть Констанц, распустить К. С., укрыться в Авиньоне и отказаться от исполнения обещания об отречении, кор. Сигизмунд I выступил против этого. Нек-рые участники К. С., недовольные вызванной ожиданием ответа от Бенедикта XIII паузой в соборной работе, в марте 1415 г. начали покидать Констанц; чтобы воспрепятствовать этому, кор. Сигизмунд I распорядился закрыть городские ворота и не выпускать никого из города без особого дозволения. Это распоряжение насторожило Иоанна XXIII и сохранявших ему верность итал. делегатов К. С.; они настояли на созыве неск. общих конгрегаций, однако депутаты наций поддержали кор. Сигизмунда I. Утвердив решение короля, 15 марта 1415 г. общая конгрегация объявила, что К. С. ни под каким предлогом не может быть распущен до завершения «дела единства» (см.: Hardt. T. 4. P. 55-57). Однако вопрос о том, следует ли разрешать Иоанну XXIII поездку в Ниццу, вызвал раскол среди делегатов: герм. и англ. нации были на стороне кор. Сигизмунда I, тогда как франц. нация во главе с кардиналами Г. Филластром и П. д'Aйи высказалась за поездку, поддержав итальянскую нацию. Позиция французов объяснялась благосклонным отношением к циркулировавшей в кулуарах, но не выносившейся на открытое обсуждение идее перенесения заседаний Собора в Авиньон. Возмущенный таким проектом кор. Сигизмунд I попытался сломить сопротивление франц. нации, однако это оказалось невозможным и привело лишь к ухудшению отношения участников К. С. к королю, к-рого стали обвинять в подавлении свободы высказывания и обсуждения спорных вопросов (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 214-223).

Бегство антипапы Иоанна XXIII из Констанца. Миниатюра из «Бернской хроники» (Bern, Burgerbibliothek. Mss. 1. Vol. 1. Fol. 336). 1478–1483 гг.

Вероятно, ослабление влияния кор. Сигизмунда I на участников К. С. способствовало решению Иоанна XXIII удалиться из Констанца. По мнению исследователей, отважившись на бегство, Иоанн XXIII ставил перед собой неск. целей: 1) обеспечение личной безопасности и защита собственной папской власти, т. к. в Констанце он оказался фактически пленником кор. Сигизмунда I и был принужден к принятию невыгодного решения об отречении; 2) прекращение работы К. С., т. к. Иоанн XXIII рассчитывал, что кардиналы последуют за ним, а участники К. С. откажутся считать законным Собор, на к-ром не присутствуют папа Римский и кардиналы; 3) перенесение папской кафедры в Авиньон и организация там при поддержке франц. короля, аристократии и духовенства нового вселенского Собора, к-рый подтвердил бы его полномочия (см.: Frenken. 2015. S. 92-93; ср. также письмо Иоанна XXIII королю Франции: Mansi. T. 27. Col. 578-579). Несмотря на предостережения кор. Сигизмунда I, вероятно, догадавшегося о его планах, Иоанн XXIII при поддержке герц. Фридриха IV в ночь на 21 марта 1415 г. тайно покинул Констанц. До 29 марта Иоанн XXIII находился вместе с герцогом в Шаффхаузене, а затем через Лауфенбург направился во Фрайбург. Такой маршрут свидетельствует, что Иоанн XXIII намеревался переправиться через Рейн и по территории дружественной ему Бургундии добраться до Авиньона. Известие о бегстве Иоанна XXIII привело участников К. С. в смятение; хронисты сообщают, что нек-рые кардиналы, а также мн. члены папской курии и представители духовенства также покинули город и отправились вслед за Иоанном XXIII. Однако по большей части присутствовавшие в Констанце делегаты подчинились кор. Сигизмунду I, к-рый уже 21 марта через глашатаев объявил всему городу, что К. С. будет продолжать работу, и запретил покидать Констанц, хотя и не стал удерживать кого-либо насильственно (подробнее об обстоятельствах побега см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 225-228).

II. Вопрос о полномочиях вселенского Собора католич. Церкви и декрет «Наес Sancta Synodus». После бегства Иоанна XXIII из Констанца первоочередной задачей участников К. С. стало богословское и каноническое обоснование законности проведения вселенского Собора католич. Церкви без участия в нем папы Римского. Поскольку такое обоснование могло быть дано лишь в свете общих принципов концилиаризма, основными идеологами соборных решений, принятых на неск. сессиях К. С. в кон. марта - нач. апр. 1415 г., стали придерживавшиеся концилиаристских убеждений кардиналы П. д'Айи, Г. Филластр и Ф. Забарелла, их сторонники среди клириков, а также Жерсон, возглавивший работу соборных теологов. Уже 23 марта Жерсон во время мессы произнес проповедь, в к-рой прозвучали основные тезиcы концилиаризма (полный текст см.: Gerson J. Œuvres complètes / Éd. P. Glorieux. P., 1964. T. 5. P. 39-50; ср. также: Mansi. T. 28. Col. 535-540). Подчеркивая, что единство Церкви обеспечивается прежде всего единством ее небесного Главы - Иисуса Христа и лишь во 2-ю очередь единством ее земного главы - папы Римского, Жерсон на этом основании заявил, что всякий член Церкви, в т. ч. и папа, должен подчиняться представляющему всю полноту Церкви вселенскому Собору. Хотя вселенский Собор не может заменить собой папу Римского и присвоить полноту церковной власти, данную папе от Иисуса Христа, он может «ради созидания Церкви» (in aedificationem Ecclesiae) ограничивать власть папы, собираться вопреки желанию законного папы, судить «по евангельскому закону» папу, не исполняющего должным образом свои обязанности в Церкви, принимать служащие благу и единству Церкви решения, которые папа обязан исполнять.

Внешняя ситуация, сложившаяся в Констанце в кон. марта 1415 г., была крайне сложной и неопределенной. Для того чтобы обеспечить продолжение работы К. С., кор. Сигизмунд I c 22 марта начал вести консультации с коллегией кардиналов и депутатами наций. Большинство кардиналов выступили за переговоры с Иоанном XXIII и рассчитывали, что делегации К. С. удастся убедить Иоанна XXIII вернуться в Констанц или по меньшей мере не делать офиц. объявления о закрытии Собора. Кор. Сигизмунд I согласился направить к Иоанну XXIII посольство, состоявшее из 2 кардиналов и архиеп. Р. де Шартра, к-рые покинули Констанц 23 марта 1415 г. В течение неск. последующих дней почти все итальянские кардиналы по собственной инициативе уехали из Констанца в Шаффхаузен, где находился Иоанн XXIII. 25 марта вернувшийся в Констанц архиеп. Р. де Шартр привез адресованную всем кардиналам К. С. буллу Иоанна XXIII «Intellectis quae»; она была зачитана на заседании общей конгрегации в присутствии кор. Сигизмунда I (текст см.: Hardt. T. 4. P. 68-69). В булле Иоанн XXIII заявлял, что назначает всех членов коллегии кардиналов собственными прокураторами, т. е. представителями на К. С., и уполномочивает их вместо него заявить о его отречении в случае получения известий об отречении других претендентов на Папский престол; при этом возвращаться в Констанц он решительно отказался. О том, что уступки и предложения Иоанна XXIII имели исключительно тактический характер и были направлены на то, чтобы затянуть переговоры и поставить под сомнение авторитет К. С., свидетельствуют отправленные им в этот же период письма поддерживавшим его европ. правителям: Иоанн XXIII утверждал, что К. С. нарушил каноническую церковную традицию, поскольку принятие решений оказалось отнято у высшего клира и передано в руки депутатов наций и мирян, т. е. докторов теологии и права (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 231-232).

Решающее значение для продолжения работы К. С. имела поддержка, к-рую кор. Сигизмунд I получил со стороны кардиналов П. д'Айи и Ф. Забареллы, согласившихся провести 3-ю торжественную сессию К. С. и объявить на ней о законности вселенского Собора независимо от присутствия на нем папы Римского. Сессия состоялась 26 марта 1415 г.; все прочие присутствовавшие в Констанце кардиналы под различными предлогами отказались явиться. Во время заседания кард. Ф. Забарелла зачитал «Декрет о целостности и авторитете Собора после бегства папы» (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 545-546; Mansi. T. 27. Col. 580-581; Hardt. T. 4. P. 72; подробнее о роли кард. Ф. Забареллы см.: Morrissey. 1978), к-рый является 1-й краткой версией декрета «Haec Sancta Synodus» (сопоставление всех версий см.: Alberigo. 1981. P. 167-173; Schneider. 1976. S. 380-384). Формулировки документа свидетельствуют о том, что в его разработке принимал участие Жерсон; вероятно, подготовленный им текст был отредактирован кардиналами и депутатами наций в ходе предварительного обсуждения. В одобренных на сессии постановлениях участники Собора подтверждали, что К. С. созван законно и является полноправным вселенским Собором; заявляли, что удаление из Констанца Иоанна XXIII и церковных прелатов не может нарушить целостность и авторитет К. С.; отмечали, что К. С. не может быть распущен или перенесен в др. место до того, как он решит стоявшие перед ним задачи, поэтому никто без уважительной причины не должен покидать Констанц. Обсуждение текста буд. декрета «Haec Sancta Synodus» продолжилось после возвращения в Констанц неск. ранее покинувших К. С. кардиналов, к-рые не пожелали ехать вместе с Иоанном XXIII во Фрайбург. Попытки выработать текст декрета, удовлетворивший бы и депутатов наций, и коллегию кардиналов, первоначально были безуспешными. Кардиналы отказывались включать в декрет общие концилиаристские тезисы о безусловной власти вселенского Собора во всех областях церковного управления, в т. ч. в области веры и церковных реформ, а также разделы, осуждавшие бегство Иоанна XXIII и содержавшие личные обвинения против него. Несмотря на это, нек-рые кардиналы согласились участвовать в 4-й торжественной сессии К. С., в ходе к-рой предполагалось утвердить подготовленную и одобренную собранием наций версию декрета. Причина согласия очевидна из последующих событий: во время состоявшейся 30 марта 1415 г. 4-й сессии кард. Ф. Забарелла при оглашении декрета намеренно исключил из него текст, неудовлетворявший кардиналов (см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 546-548). Это вызвало бурные протесты депутатов наций; хотя формально декрет был одобрен в сокращенном виде, участники К. С. постановили провести повторное чтение полного текста на следующей сессии (материалы дискуссии и заседания см.: Hardt. T. 4. P. 74-91; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 239-244; Frenken. 2015. S. 87-88).

Ко времени проведения 5-й сессии К. С. (6 апр. 1415) кор. Сигизмунд I и поддерживавшие его участники К. С. смогли сломить сопротивление как итал. нации, к-рая согласилась одобрить полный текст декрета, так и коллегии кардиналов; большинство членов коллегии кардиналов решили принять участие в сессии, хотя и с оговоркой, что они не перестают подчиняться Иоанну XXIII и считать его законным папой Римским (текст «протестации» кардиналов см.: Hardt. T. 4. P. 101). О недовольстве кардиналов концилиаристским текстом декрета свидетельствует то, что кард. Ф. Забарелла отказался его оглашать, а несколько присутствовавших в Констанце кардиналов предпочли не являться на сессию; всего на сессии присутствовали 8 кардиналов. После торжественного открытия сессии Анджей Ласкаж (Ɨ 1426), еп. Познанский, зачитал полный текст декрета «Haec Sancta Synodus» (см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 548-550; Mansi. T. 27. Col. 590-591; Hardt. T. 4. P. 98-99; текстологический комментарий см.: Decaluwe. 2006); он был одобрен всеми участниками заседания. Декрет начинается с констатации того, что К. С. «законно собран в Духе Святом», «представляет воинствующую вселенскую Церковь» и является полноправным вселенским Собором, вслед. чего «имеет власть непосредственно от Христа» (potestatem a Christo immediate habet). Всякий член Церкви, даже обладающий папским достоинством, обязан повиноваться К. С. во всех вопросах, «которые относятся к вере, к искоренению схизмы и к реформированию Церкви во главе и в членах». Отказывающиеся подчиняться решениям К. С., а также «любого другого последующего законно созванного вселенского Собора» объявляются подлежащими церковному наказанию, для наложения к-рого может быть использована в т. ч. и помощь светской власти (см.: Mansi. T. 27. Col. 590). Именно содержание этих 2 начальных разделов декрета вызывало наибольшие возражения у кардиналов: они полагали, что расширение полномочий вселенского Собора на область вероучения и сферу церковных реформ подрывает традиц. систему принятия догматических и церковно-канонических решений и ставит под сомнение уже сложившееся к этому времени католич. учение об особом значении папы Римского как хранителя истин веры и церковного законодателя. Говоря не только о К. С., но и вообще о любом вселенском Соборе, составители документа тем самым превращали вселенский Собор в постоянно действующий церковный институт, власть к-рого в Церкви объявлялась выше властных полномочий любого, даже законного папы Римского, и тем самым приобретала безусловный и неограниченный характер (подробнее о значении декрета см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 246-257; ср. также: Alberigo. 1981. P. 187-240). Остальные пункты декрета имеют практическое содержание и в основном повторяют ранее принятые постановления: Иоанну XXIII запрещалось распускать или переносить К. С., а также перемещать папскую курию из Констанца в др. место; объявлялись не имеющими законной силы все церковно-адм. решения, к-рые Иоанн XXIII принял или намеревался принять, начиная c открытия К. С. (перемещения клириков, предоставление бенефициев, канонические наказания и т. п.); подтверждалось, что все решения К. С. принимались и принимаются «в полной свободе» (in plenaria libertate) и отвергались противоположные этому заявления, сделанные ранее Иоанном XXIII и некоторыми кардиналами (см.: Mansi. T. 27. Col. 590-591). Завершался декрет неск. пунктами, адресованными непосредственно Иоанну XXIII (присутствуют не во всех рукописях): участники К. С. объявляли его отъезд из Констанца «незаконным и вредящим благу Церкви»; предписывали ему вернуться на К. С. и лично осуществить обещанное отречение; угрожали, что в случае отказа К. С. перестанет считать его законным папой Римским и начнет против него процесс, как против «пособника схизмы и заподозренного в ереси»; обещали, что в случае добровольного приезда в Констанц ему и его окружению будут предоставлены гарантии полной безопасности и свободы (Ibid. Col. 591).

Принятие декрета «Haec Sancta Synodus» стало твердым и ясным выражением уверенности большинства участников К. С. в наличии у них права решать любые вопросы церковной жизни без учета мнений Иоанна XXIII, коллегии кардиналов и отдельных клириков и богословов, выражавших сомнения в наличии у вселенского Собора абсолютной власти в Церкви. Утвердив собственный авторитет декларативно и законодательно, участники К. С. видели свою дальнейшую задачу в том, чтобы практически проявить этот авторитет во всех 3 «делах», т. е. в решении стоявших перед К. С. проблем. Уже на 5-й сессии К. С. было принято постановление об активизации расследования дела Гуса и утверждена соответствующая комиссия (см.: Ibid. Col. 592); вскоре также были созданы комиссии для обсуждения необходимых церковных реформ. Однако в центре внимания К. С. продолжало оставаться «дело единства», для решения которого требовалось добиться отречения Иоанна XXIII и др. претендентов на Папский престол.

Антипапа Иоанн XXIII. Гравюра. XVII в.

III. Процесс против Иоанна XXIII и его отречение от Папского престола. Следуя заявленным в декрете «Haec Sancta Synodus» общим принципам, участники К. С. в апр. 1415 г. приступили к обсуждению конкретных способов принуждения Иоанна XXIII к отречению от Папского престола. В ходе дискуссий обозначились 2 основные стратегии: сторонниками 1-й были кардиналы, предлагавшие во время переговоров получить от Иоанна XXIII формальное отречение и считавшие необязательным его личное присутствие в Констанце; сторонниками 2-й были кор. Сигизмунд I и поддерживавшие его депутаты наций, к-рые настаивали на незамедлительном личном приезде Иоанна XXIII в Констанц. Хотя кор. Cигизмунд I не препятствовал переговорам членов коллегии кардиналов с Иоанном XXIII и даже поощрял эти переговоры, принятые им самим практические меры свидетельствуют о том, что он изначально был уверен в бесплодности переговоров и был готов арестовать, судить и низложить Иоанна XXIII. На 5-й сессии К. С. кор. Cигизмунд I заявил, что он приложит все усилия для возвращения Иоанна XXIII в Констанц и намеревается вести военные действия против обеспечившего побег Иоанна XXIII и укрывающего его герц. Фридриха IV (см.: Hardt. T. 4. P. 100-101). Еще 30 марта 1415 г. кор. Cигизмунд I указом объявил о лишении герц. Фридриха IV всех законных прав на территории Свящ. Римской империи (т. н. Ban und Acht; текст см.: Geschichtsblätter aus der Schweiz / Hrsg. J. E. Kopp. Lucern, 1856. Bd. 2. S. 106-108); вскоре после этого соседствовавшие с герц. Фридрихом IV германские князья вторглись в его владения. Подавленный военными успехами противников герц. Фридрих IV в сер. апр. 1415 г. обратился к кор. Cигизмунду I с просьбой о примирении; посредником в переговорах между ними стал курфюрст Пфальца Людвиг III.

На 6-й сессии К. С. (17 апр. 1415) было принято решение направить к Иоанну XXIII посольство с предложениями о форме отречения. 23 апр. 1415 г. возглавляемая кардиналами Ф. Забареллой и Г. Филластром делегация прибыла в Брайзах-ам-Райн, где с сер. апреля находился Иоанн XXIII с небольшой свитой. Переговоры кардиналов с Иоанном XXIII не привели к к.-л. результатам. Справедливо опасаясь, что герц. Фридрих IV заключит мир с кор. Cигизмундом I и согласится выдать его королю, 25 апр. Иоанн XXIII дважды пытался переправиться через Рейн, однако был задержан солдатами герцога и с этого момента фактически находился под арестом. На состоявшейся 26 апр. встрече курфюрста Людвига III с герц. Фридрихом IV были согласованы условия мира между герцогом и кор. Cигизмундом I; герцог согласился доставить Иоанна XXIII во Фрайбург и передать его под охрану курфюрста Людвига III. Даже оказавшись под стражей, Иоанн XXIII в ходе повторных переговоров с посольством выразил нежелание возвращаться в Констанц, однако заявил, что готов совершить отречение немедленно, не дожидаясь отречения др. претендентов, если ему будет гарантирована личная свобода. 2 мая посольство вернулось в Констанц и представило условия Иоанна XXIII имп. Сигизмунду I и депутатам наций. Однако кор. Сигизмунд I, уже получивший известия о пленении Иоанна XXIII, отказался обсуждать эти условия и заявил о начале судебного процесса против Иоанна XXIII (см.: Hardt. T. 4. P. 139-140; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 267-278).

Несмотря на протесты кардиналов, в тот же день состоялась 7-я торжественная сессия К. С., где был зачитан офиц. вызов (citatio), предписывавший Иоанну XXIII предстать перед судом К. С. и содержавший перечень основных обвинений против него (см.: Mansi. T. 27. Col. 625-627; Hardt. T. 4. P. 143-146). Полагавшиеся в соответствии с процедурой средневек. судопроизводства еще 2 вызова были оглашены на 9-й (13 мая 1415) и 10-й (14 мая 1415) сессиях (см.: Hardt. T. 4. P. 168, 172-175, 181-182); дополнительный 4-й вызов был обнародован 16 мая 1415 г. (Ibid. P. 193-196). На 9-й сессии был утвержден состав следственной комиссии, состоявшей из 13 чел., которую возглавили кардиналы Дж. Орсини и Г. Филластр (Ibid. P. 171). К этому времени Иоанн XXIII, все еще находившийся под стражей во Фрайбурге, полностью лишился поддержки кардиналов: хотя он поручил кардиналам Ф. Забарелле и Г. Филластру быть его представителями (procuratores) во время процесса, оба отказались, присоединившись к общему решению К. С., согласно к-рому обвиняемый должен был отвечать на обвинения лично, а не через представителей (Ibid. P. 169-170). На 10-й сессии Иоанн XXIII был признан «неявившимся» (contumaх, средневек. юридический термин) для ответа на обвинения, что позволяло вести процесс против него без его присутствия; после этого было прочитано и одобрено решение о полной приостановке (suspensio) его папских полномочий (Ibid. P. 183-186).

В результате работы следственной комиссии, с 16 по 24 мая рассматривавшей устные и письменные показания ок. 40 свидетелей, было составлено обширное обвинительное заключение из 70 пуктов с перечислением вмененных Иоанну XXIII преступлений (текст см.: Ibid. P. 196-208; ACConstanc. Bd. 3. S. 157-209): он с юности вел нечестивую жизнь, посредством симонии сделал церковную карьеру ради наживы и жизни в роскоши, вымогал деньги у подчиненного ему духовенства, занял Папский престол, отравив антипапу Александра V, сожительствовал с женой своего брата, предавался распутству и содомии, торговал церковными должностями и бенефициями, заявлял в частных беседах о неверии в Бога и отвергал бессмертие души, намеренно препятствовал прекращению церковной схизмы. Разнообразие и тяжесть предъявленных обвинений заставляют совр. исследователей сомневаться в достоверности большинства из них. Выступавшие перед комиссией свидетели в большинстве случаев заявляли, что лишь «слышали» о тех или иных преступлениях Иоанна XXIII, вслед. чего не могут считаться свидетелями в строгом юридическом смысле этого слова. Задача следователей, по-видимому, заключалась не в объективном рассмотрении обвинений, а в их быстром утверждении на формальных основаниях. Целью процесса было создание образа морального чудовища ради оправдания канонически сомнительного акта низложения папы Римского, который незадолго до этого признавался законным и полноправным главой католич. Церкви и распоряжением к-рого был созван К. С. (Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 287-290). Последующее одобрение этого обвинительного заключения участниками К. С., многие из к-рых были хорошо осведомлены о том, что обвинения в значительной мере сводились к ложным измышлениям и слухам, является одним из наиболее мрачных и нравственно сомнительных решений К. С. (Idem. 2000)

Кор. Сигизмунд I принимает герц. Фридриха IV. Гравюра из кн.: Richental U., von. Concilium zu Constanz. Augsburg. 1483 (РГБ)

17 мая 1415 г. Иоанн XXIII был доставлен в г. Радольфцелль, находящийся неподалеку от Констанца. Получив от представителей К. С. оповещение о ходе процесса против него, Иоанн XXIII сообщил о готовности в любое время принести отречение, а также признать себя виновным во вменявшихся ему преступлениях и просил лишь пощадить его честь. Просьба Иоанна XXIII, поддержанная кардиналами, была выполнена лишь частично: при публичном оглашении и утверждении обвинительного заключения во время 11-й торжественной сессии К. С. (25 мая 1415) были зачитаны 54 пункта обвинения; наиболее оскорбительные пункты были опущены «ради чести апостольского престола» (см.: Hardt. T. 4. P. 228-256). 27 мая 1415 г. окончательный список обвинений был доставлен Иоанну XXIII; ему было предложено согласиться с ними или представить доказательства их неправоты. Отказавшись оправдываться, Иоанн XXIII не без иронии заявил, что сонм участников К. С., утвердивший обвинение, не может ошибаться и что он во всем покорится решению Собора (Ibid. P. 272-276). 29 мая 1415 г. на 12-й торжественной сессии К. С. процесс завершился оглашением приговора и объявлением о низложении Иоанна XXIII (см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 558-561; Mansi. T. 27. Col. 713-720; Hardt. T. 4. P. 269-285). В документе участники К. С. заявляли, что вслед. доказанных в ходе процесса тяжких преступлений Иоанн XXIII отстраняется от Папского престола, лишается всякой духовной и светской власти и низлагается вселенским Собором; все христиане освобождаются от обязанности повиновения ему; кор. Сигизмунду I предоставляется право содержать Иоанна XXIII под стражей до тех пор, пока это будет необходимо «ради единства Церкви» (Hardt. T. 4. P. 280-281). После оглашения постановления участникам К. С. было предложено высказать возражения против него, однако ни одного возражения не прозвучало; приговор был утвержден голосованием «по нациям» и общим одобрением собравшихся. Затем публично была уничтожена папская печать Иоанна XXIII; с этого момента в офиц. документах он назывался мирским именем - Бальтазар Косса. Завершилась сессия принятием 2 постановлений: коллегии кардиналов без разрешения К. С. запрещалось собирать конклав и избирать нового папу Римского (Ibid. P. 282-285); было объявлено, что никто из 3 претендентов на Папский престол не является законным Римским папой, что фактически означало начало периода sede vacante (Ibid. P. 284-285). 31 мая 1415 г. решение К. С. было доставлено Коссе; он признал и одобрил его, а также публично объявил о том, что «безусловно, свободно и добровольно» отрекается от папской власти (Ibid. P. 292-296). В нач. июня 1415 г. Косса был передан курфюрсту Людвигу III для содержания под стражей; он был освобожден лишь после окончания К. С., в 1419 г. (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 282-297, 305-310).

Оценивая церковно-каноническое значение низложения Иоанна XXIII, совр. католич. ученые, отчасти повторяя аргументы средневек. католич. противников концилиаризма, нередко указывают на то, что низложение Иоанна XXIII не может рассматриваться как прецедент низложения законного папы Римского законно созванным вселенским Собором по 2 основаниям: 1) к моменту низложения Иоанн XXIII был согласен без к.-л. предварительных условий добровольно отречься от Папского престола, поэтому постановление К. С. низлагало папу Римского, заранее согласившегося быть низложенным; 2) участники К. С. не считали Иоанна XXIII законным папой Римским, поэтому его низложение фактически являлось актом объявления о непризнании его законности (см.: Ibid. S. 298-300). Оба аргумента, однако, вступают в противоречие с засвидетельствованными в документах фактами: 1) участники К. С. намеренно не приняли отречения Иоанна XXIII до вынесения приговора и низложения, тем самым продемонстрировав собственное безразличие к его согласию или несогласию с низложением; 2) несмотря на всю тяжесть обвинений, Иоанн XXIII во время процесса против него считался и именовался законным папой Римским. Хотя вопрос о том, являлся ли на момент низложения Иоанн XXIII объективно законным Римским папой, современным каноническим правом католич. Церкви решен отрицательно, участники К. С. были уверены в наличии у них права судить и низлагать папу Римского, которого они субъективно считали законным. Вслед. этого защитники абсолютного характера папской власти не могут отрицать того, что К. С., признаваемый католич. Церковью полноправным вселенским Собором, de jure и de facto отверг основополагающий принцип средневек. и совр. католич. канонического права, согласно к-рому «первый престол никем не может быть судим» (CIC (1917). Can. 1556; CIC. Can. 1404).

IV. Отречение Григория XII от Папского престола. Низложением Иоанна XXIII оказалось устранено последнее препятствие к отречению Григория XII. 15 июня 1415 г. в Констанц прибыло посольство Григория XII, возглавляемое его главным покровителем и защитником Малатестой. Церемония отречения, условия к-рого были согласованы Малатестой с кор. Сигизмундом I и депутатами соборных наций в ходе предварительных консультаций, состоялась во время 14-й сессии К. С. (4 июля 1415). Особый характер сессии подчеркивался тем, что во время 1-й части церемонии, предварявшей обычно открывавшую сессии мессу, место председательствующего занимал не кард. Ж. де Броньи, а кор. Сигизмунд I, облаченный в парадную королевскую мантию. В начале сессии были зачитаны 2 буллы Григория XII, подтверждавшие полномочия Малатесты, кард. Дж. Доминичи и др. членов делегации. Кард. Дж. Доминичи произнес проповедь, содержавшую восхваления благоразумию и добродетели Григория XII. По окончании проповеди он же зачитал акт «Quia sanctissimus» (текст см.: Mansi. T. 27. Col. 734; Hardt. T. 4. P. 371), в к-ром Григорий XII объявил о том, что он признаёт К. С. законным вселенским Собором, официально «созывает» (convoco) его, а также одобряет и утверждает все его постановления. Кард. Г. Филластр сообщил, что этот акт был одобрен представителями 4 наций и кардиналами, однако заметил, что это было сделано «по необходимости», ради последующего отречения Григория XII (см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 46). В постановлении К. С. одобрение было выражено так, что не содержало прямого признания Григория XII законным папой Римским и не ставило К. С. в зависимость от его решений: «Вселенский Констанцский Собор... целиком и полностью принимает... созыв, признание, одобрение и утверждение, сделанные ныне от имени Господина, именуемого в подчиненных ему областях Григорием XII... учитывая, что прибавление уверенности посредством благой гарантии никому не вредит, но всем приносит пользу...» (Hardt. T. 4. P. 372). После этого было объявлено о восстановлении церковного единства и представители Григория XII заняли полагающиеся им по чину места среди участников К. С. (см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 564-565).

Папа Римский Григорий XII. Гравюра. XVII в.

Во время 2-й части заседания, начавшейся после совершения мессы, были оглашены и утверждены декреты, в к-рых оговаривались некоторые условия объединения: 1) признавались имеющими законную силу все постановления Григория XII, относящиеся к подчиненным ему областям; 2) объявлялось о принятии в коллегию кардиналов Григория XII и 6 подчиненных ему кардиналов; 3) гарантировалось, что чиновники курии Григория XII будут включены в курию К. С. и буд. папскую курию (Ibid. P. 567-571; Hardt. T. 4. P. 377-378). Завершило сессию провозглашение отречения Григория XII; Малатеста от его имени заявил, что Григорий XII «отрекается и отказывается от папства и от всех папских прав» (Hardt. T. 4. P. 380; CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 571); с этого времени он именовался мирским именем - Анджело Коррарио. 20 июля 1415 г. в замке Монтефьоре близ Римини Коррарио объявил о своем отречении кардиналам. Из-за преклонного возраста он отказался от поездки на К. С., однако в нояб. 1415 г. в Констанц прибыли 3 кардинала, которые вместе с уже присутствовавшими на Соборе кард. Дж. Доминичи и католическим патриархом Дж. Контарини представляли интересы ранее подчинявшихся Коррарио клириков (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 311-321).

В католич. историографии и канонистике добровольному отречению Григория XII придано особое значение вслед. того, что совр. католич. Церковью именно рим. линия пап объявлена законной, тогда как другие претенденты считаются антипапами. Т. о., признание Григорием XII К. С. означает для католич. канонистов легитимацию созыва Собора законным папой Римским; его отречение признают началом периода sede vacante в строгом каноническом смысле.

V. Переговоры с Бенедиктом XIII и его низложение. Начатые еще до открытия К. С. при посредничестве кор. Фернандо I переговоры кор. Сигизмунда I c Бенедиктом XIII к сер. 1415 г. не привели к к.-л. заметным результатам. По настоянию кор. Сигизмунда I как К. С. в целом, так и отдельные его авторитетные участники обращались к Бенедикту XIII с посланиями, в которых призывали его к добровольному отречению. На 16-й сессии К. С., состоявшейся 11 июля 1415 г., был утвержден состав посольства, к-рое во главе с кор. Сигизмундом I должно было отправиться в Нарбон для встречи с Бенедиктом XIII. Всего в посольство входили ок. 20 чел.; более половины из них были куриальными юристами и университетскими докторами (см.: Mansi. T. 27. Col. 769-770; Hardt. T. 4. P. 456-459; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 401-402). Полномочия посольства были подтверждены в ходе 17-й сессии (15 июля 1415); через неск. дней после этого оно покинуло Констанц и в сер. авг. 1415 г. прибыло в Нарбон. Поскольку Бенедикт XIII отказался приехать в этот город, переговоры с ним проходили в испан. г. Перпиньян (кон. сент.- нач. нояб. 1415), куда для участия в переговорах или наблюдения за ними съехались мн. представители испан. и франц. духовенства. В ходе переговоров Бенедикт XIII в очередной раз отверг предложение кор. Сигизмунда I и делегации К. С. о безусловном отречении и выдвинул ряд требований, лишь в случае выполнения к-рых он был согласен обсуждать отречение. В частности, Бенедикт XIII настаивал на необходимости проведения канонически безупречных выборов нового папы Римского, подчеркивая при этом, что он является единственным законным кардиналом, т. к. получил кардинальское достоинство еще до начала схизмы, поэтому ему должна принадлежать особая роль при организации выборов. Хотя переговоры кор. Сигизмунда I с Бенедиктом XIII завершились безрезультатно, Сигизмунду I удалось убедить кор. Фернандо I в том, что лишь незамедлительное отречение Бенедикта XIII сможет положить конец схизме. Кор. Фернандо I потребовал от Бенедикта XIII согласиться на отречение, угрожая в случае отказа вывести все собственные владения и владения своих союзников из подчинения ему. Опасаясь, что король задержит его и принудит к отречению силой, Бенедикт XIII 13 нояб. 1415 г. покинул Перпиньян и в скором времени обосновался в замке Пеньискола близ Валенсии, откуда управлял сохранявшим ему верность духовенством во Франции и в Испании (подробнее о переговорах см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 22-39; Frenken. 2015. S. 103-106; основные мат-лы см.: ACConstanc. Bd. 3. S. 427-509).

Антипапа Бенедикт XIII. Гравюра. XVII в.

Разгневанный бегством Бенедикта XIII кор. Фернандо I привел в исполнение свою угрозу и созвал Собор духовенства Арагона, Кастилии и Наварры, участники к-рого согласились объявить о выходе из подчинения Бенедикту XIII. В ходе переговоров послов кор. Фернандо I и созванного им Собора с делегацией К. С. были составлены «Нарбонские главы» (Capitula Narbonensia) - подробное изложение условий прибытия испанского духовенства на К. С. и участия в выборах нового папы Римского; 13 дек. 1415 г. документ был подписан всеми представителями обеих сторон (текст c подписями см.: Mansi. T. 27. Col. 812-824). Согласно «Нарбонским главам», правители гос-в Пиренейского п-ова брали на себя обязательство обеспечить явку на К. С. делегаций из подчиненных им земель; участники К. С. со своей стороны обещали, что члены этих делегаций будут полноправными участниками Собора; что К. С. не будет отменять церковных распоряжений Бенедикта XIII (в т. ч. назначений на церковные должности и предоставлений бенефициев) и вторгаться в дела подчинявшихся ему диоцезов, но ограничится низложением Бенедикта XIII; что выборы папы Римского состоятся лишь после суда над Бенедиктом XIII, если он откажется добровольно отречься (подробнее см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 43-46). 4 февр. 1416 г. «Нарбонские главы» были ратифицированы общей конгрегацией К. С. (см.: Hardt. T. 4. P. 586-602). Процесс распространения «Нарбонских глав» в диоцезах Пиренейского п-ова и последующей отправки делегатов на К. С. оказался сложным и продолжительным по времени; мн. епископы и клирики заявляли о верности Бенедикту XIII и отказывались признавать законность К. С. Лишь благодаря настойчивости гос. властей к кон. 1416 г. на К. С. прибыло значительное число испан. епископов, клириков и университетских докторов (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 228-259). Появление на К. С. полноценного представительства испанской нации устранило сомнения в легитимности Собора, подтвердило его вселенский характер и сделало возможным проведение признанных всей католич. Церковью выборов папы Римского.

Ввиду упорного отказа Бенедикта XIII отречься от Папского престола участники К. С. на 23-й сессии (5 нояб. 1416) постановили начать против него судебный процесс с целью последующего низложения (Hardt. T. 4. P. 959-966). Работу следственной комиссии возглавили кардиналы Г. Филластр и Ф. Забарелла; в комиссию входили епископы Ж. Мору и Р. Халлам, а также еще ок. 10 клириков, теологов и канонистов, в т. ч. и принадлежавших к испан. нации. Комиссия видела свою главную задачу в обеспечении канонической безупречности процесса, поскольку от его законности напрямую зависела законность избрания буд. папы Римского. Вскоре был составлен предварительный список выдвигаемых против Бенедикта XIII обвинений (см.: Ibid. P. 969-976), который использовался при последующем опросе свидетелей и при подготовке окончательного обвинительного заключения. В отличие от процесса против Иоанна XXIII все обвинения против Бенедикта XIII имели не нравственный, а церковно-канонический характер; подробно рассмотрев церковную деятельность Бенедикта XIII, составители обвинений выделили те его действия, к-рые приводили к усилению церковной схизмы и препятствовали ее прекращению. Бенедикт XIII был обвинен в том, что он намеренно «доводил Церковь до такого состояния, в котором невозможно было ее врачевание» (Ibid. P. 974); на этом основании он был объявлен неисправимым схизматиком (schismaticus inveteratus), противящимся миру и единству Церкви, и еретиком, собственными поступками отвергшим догмат о единой и соборной Церкви (Ibid. P. 976; ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 262-264). Во время 24-й торжественной сессии К. С. (28 нояб. 1416) был оглашен офиц. вызов Бенедикта XIII на суд Собора (citatio); Бенедикту XIII для явки на суд было дано 100 дней с момента оглашения вызова на К. С. или 70 дней с момента его доставки делегацией Собора в замок Пеньискола (Hardt. T. 4. P. 986-995). В янв. 1417 г. текст обвинения и вызова был доставлен Бенедикту XIII; приняв посольство К. С., он заявил, что не признаёт Собор законным и отвергает все обвинения (протоколы встречи и письменный ответ Бенедикта XIII см.: Ibid. P. 1161-1183). На 32-й сессии К. С. (1 апр. 1417) Бенедикт XIII был признан «неявившимся» (contumax), Собор постановил вести процесс против него без его присутствия (Ibid. P. 1214-1217). Процессуальные действия продолжались до кон. июля 1417 г.; в этот период на нескольких торжественных сессиях К. С. зачитывались обвинения против Бенедикта XIII и заслушивались показания свидетелей. Вынесение окончательного приговора откладывалось как по причине постоянно увеличивавшегося списка обвинений (окончательный список содержит ок. 90 пунктов; текст см.: Mansi. T. 27. Col. 1079-1100; Hardt. T. 4. P. 1230-1271) и количества свидетелей, так и из-за желания участников К. С. дождаться присоединения к Собору делегатов Кастилии, участие к-рых в утверждении приговора призвано было подчеркнуть отказ прежних сторонников Бенедикта XIII от подчинения ему (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 269-274). Приговор (sententia) был оглашен на состоявшейся 26 июля 1417 г. в присутствии кор. Сигизмунда I 37-й сессии К. С. (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 606-608; Mansi. T. 27. Col. 1141-1142; Hardt. T. 4. P. 1373-1377): Бенедикт XIII был признан «известным, явным и неисправимым еретиком», на словах и в поступках отвергшим веру в «единую, святую и соборную Церковь»; на этом основании он объявлялся лишенным папского достоинства и низложенным, а также отлученным от католич. Церкви. Бенедикт XIII, к-рый с этого момента в документах К. С. упоминается под мирским именем - Педро де Луна, не признал низложения и до конца жизни считал себя законным папой Римским, однако число его сторонников неуклонно уменьшалось, и серьезного противодействия решениям К. С. он оказать не мог.

VI. Избрание папы Римского Мартина V. Согласно общему мнению участников К. С., завершением «дела единства» должно было стать «согласное, благое и каноничное» избрание нового папы Римского, «единственного, истинного и несомненного Римского понтифика» (ACConstanc. Bd. 2. S. 107-108). Предварительное обсуждение условий и процедуры будущего избрания началось еще до окончания процесса против Бенедикта XIII и происходило в контексте острых споров о дальнейшей повестке работы К. С. В нач. 1417 г. кор. Сигизмунд I после долгого отсутствия на К. С. вернулся в Констанц; вскоре он выдвинул предложение, чтобы после низложения Бенедикта XIII К. С. занялся «делом реформирования» и принял декреты по вопросам церковных реформ до избрания нового папы Римского. Это предложение поддержали герм. и англ. нации, однако против него решительно возражали кардиналы, а также представители др. наций, считавшие, что задача положить конец неестественному состоянию католич. Церкви, лишенной законного главы, является более важной, чем реформирование частных церковных порядков и институтов. Желая ограничить влияние кардиналов на участников К. С., кор. Сигизмунд I и его сторонники заявили, что избрание папы Римского не является прерогативой кардиналов, а принадлежит вселенскому Собору, к-рый должен определить новый справедливый порядок избрания. Кардиналы настаивали на каноническом праве избирать папу Римского на конклаве; кор. Сигизмунд I обвинял их в нежелании прекращать схизму и наличии у него свящ. обязанности защищать единство Церкви любыми средствами, при необходимости даже применяя силу против схизматиков (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 276-294). После многочисленных безрезультатных переговоров 29 мая 1417 г. кардиналы представили кор. Сигизмунду I записку «Ad laudem» (текст см.: Mansi. T. 28. Col. 361-362; Hardt. T. 2. P. 586-587), вероятно, составленную кард. П. д'Айи, с предложением компромиссного варианта процедуры избрания папы Римского. Соглашаясь с тем, чтобы представители наций принимали участие в избрании, кардиналы выдвигали след. условия: 1) число представителей наций при избрании должно быть меньше числа кардиналов; 2) законно избранным папой Римским может считаться лишь кандидат, к-рый одновременно получит 2/3 голосов кардиналов и 2/3 голосов др. выборщиков. Обсуждение записки нациями затянулось до окт. 1417 г.; причиной этого было упорное нежелание кор. Сигизмунда I давать кардиналам, принадлежавшим к итал. и франц. нациям, преимущество при избрании папы Римского. Согласно свидетельству кард. Г. Филластра, во время одного из обсуждений кор. Сигизмунд I в гневе воскликнул: «Французы и итальянцы хотят избрать для нас папу! Клянусь Богом, им не удастся это сделать» (ACConstanc. Bd. 2. S. 139). Лишь после нескольких важных уступок со стороны кардиналов кор. Сигизмунд I дал согласие на проведение выборов. Наиболее существенными уступками были следующие: 1) кардиналы от имени Римской Церкви и буд. папы Римского письменно гарантировали, что папа сохранит за кор. Сигизмундом I право патроната на территории всего Венгерского королевства, т. е. не будет распределять бенефиции и принимать др. церковно-адм. решения без его одобрения (Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 318-320; Stump. 1994. P. 39-40); 2) кардиналы соглашались принять на неск. сессиях до избрания папы Римского уже согласованные нациями декреты, касавшиеся реформирования католич. Церкви in capite, т. е. вопросов центрального церковного управления; 3) кардиналы от имени буд. папы Римского обещали, что К. С. не закроется, пока не будут рассмотрены все постановления, относящиеся к «делу реформирования» (их перечень см.: Hardt. T. 4. P. 1452-1453; общий обзор дискуссий и подготовки избрания см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 312-355).

Коронация папы Римского Мартина V. Миниатюра из «Хроники...» У. фон Рихенталя (Konstanz, Rosgartenmuseum. Hs. 1. Fol. 103r). Сер. XV в.

На 40-й торжественной сессии К. С. (30 окт. 1417) было официально объявлено о назначении выборов папы Римского. В основу утвержденного на сессии порядка избрания легла записка кардиналов «Ad laudem» с существенным изменением: для признания выборов состоявшимися требовалось, чтобы вместе с 2/3 кардиналов за кандидата высказались 2/3 выборщиков от каждой нации, а не 2/3 выборщиков от всех наций (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 620-621; Hardt. T. 4. P. 1452-1457). Противники этого изменения указывали, что оно дает возможность 3 выборщикам от любой нации заблокировать решение всех прочих членов конклава, вслед. чего конклав может либо затянуться на долгий срок, либо вообще завершиться безрезультатно. Однако необходимость такой процедуры была обоснована тем, что лишь при такой форме избрания ни одна из наций не сможет впосл. сказать, что она не избирала папу Римского. Каждая нация должна была представить в качестве выборщиков 6 епископов или клириков; т. о., конклав состоял из 23 кардиналов и 30 депутатов наций (список см.: Hardt. T. 4. P. 1471-1474, 1479-1480; ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 359-363; подробнее о процедуре избрания см.: Truttmann. 1899).

Заседания конклава начались 8 нояб. 1417 г. в специально переоборудованном для этого помещении торгового двора (в наст. время известно как «здание Собора» - Konzilgebäude), где были устроены комнаты для всех участников конклава, не покидавших здание до избрания папы Римского. 9 нояб. члены конклава приняли решение, что голосование будет открытым и письменным; 1-я подача голосов (scrutinium) состоялась на след. день, 2-я - 11 нояб. Поскольку ни один из кандидатов не получил 2/3 голосов, было принято решение начать процедуру «присоединения» (accessus), в ходе к-рой каждый из выборщиков мог изменить свой голос в пользу одного из 4 кандидатов, набравших наибольшее число голосов; таковыми оказались кардиналы Амедео ди Салуццо (ок. 1361-1419), Ж. де Броньи, Ф. Ландо и О. Колонна. В ходе опроса выборщиков большинство голосов было пересмотрено в пользу кард. О. Колонны; остальные члены конклава не стали возражать против его кандидатуры, вслед. чего было объявлено, что избрание совершилось «единодушно и единогласно» (unanimiter et concorditer). Впосл. нек-рые члены конклава заявляли в письмах, что столь быстрый переход от разногласий и споров к полному согласию может быть объяснен лишь благодатным воздействием Св. Духа (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 366-370; Girgensohn. 1987; ср. также: ACConstanc. Bd. 4. S. 147-155. N 347; Hardt. T. 4. P. 1481-1482). Кард. О. Колонна выбрал для себя имя Мартин в честь свт. Мартина, еп. Туроны (Ɨ 397), память к-рого совершалась в день избрания. Торжественная церемония возведения на престол и папская коронация Мартина V состоялись 21 нояб. 1417 г.; на них присутствовали кор. Сигизмунд I и все участники К. С. (описание см.: Hardt. T. 4. P. 1488-1491). На следующий день Мартин V встретился с депутатами наций, подтвердил намерение принять декреты о церковных реформах и утвердил новый состав комиссии для их разработки, включив в нее помимо представителей наций 6 кардиналов (Ibid. P. 1492-1494). С избранием Мартина V соборное «дело единства» было успешно завершено. Без к.-л. сопротивления со стороны кор. Cигизмунда I или представителей наций Мартин V возглавил работу К. С.; он председательствовал на всех последующих заседаниях и утверждал соборные решения в соответствующих буллах.

Инициатива вызвать Гуса на К. С. принадлежала кор. Cигизмунду I, исполнявшему желание своего брата, кор. Чехии Вацлава IV (1378-1419). Учение Гуса и его последователей к нач. XV в. широко распространилось в Чехии и получило поддержку как со стороны католических клириков, дворян и теологов, так и в народной среде. Руководствуясь политическими мотивами, кор. Вацлав IV первоначально поддерживал Гуса в его богословских спорах с католическими теологами Пражского ун-та и Пражским архиеп. Збинеком Заицем (ок. 1376-1411). В 1412 г. Гус выступил с осуждением индульгенции Иоанна XXIII, выпущенной для поддержки объявленного против кор. Владислава I крестового похода; в ответ Иоанн XXIII наложил интердикт на Прагу и потребовал удаления Гуса из города. Гус поселился в Юж. Чехии, где написал «Трактат о Церкви» (Tractatus de Ecclesia, 1413), содержавший критику папства и мн. практик средневек. католич. Церкви; нек-рые идеи были почерпнуты Гусом из сочинений Уиклифа, к этому времени уже неоднократно отлученного от католич. Церкви и признанного еретиком. Приглашая Гуса в Констанц, кор. Вацлав IV и кор. Cигизмунд I рассчитывали, что он подчинится авторитету Собора и откажется от осужденных католич. Церковью воззрений, в результате чего удастся положить конец религ. волнениям в Чехии, вызванным спорами сторонников и противников Гуса. По просьбе Гуса кор. Сигизмунд I предоставил ему охранную грамоту (salvus conductus), в к-рой объявил, что «принимает его под свою и имперскую защиту» и предписал всем властям Свящ. Римской империи обеспечить ему беспрепятственный проезд в Констанц и возвращение оттуда (текст см.: Palacký. 1869. P. 237-238).

Сложность положения Гуса, прибывшего в Констанц 3 нояб. 1414 г., была обусловлена тем, что почти все участники К. С. воспринимали его как уже осужденного католич. Церковью еретика. С канонической т. зр. Гус был отлучен от католич. Церкви как сторонник Уиклифа, выступавший в защиту его сочинений и отказывавшийся осудить его мнения, архиеп. З. Заицем в 1410 г. (см.: Ibid. P. 397-399. N 26), кард. О. Колонной в 1411 г. (Ibid. P. 202) и кард. П. Стефанески в 1412 г. (Ibid. P. 461-464. N 48; подробный анализ процесса Гуса до К. С. см.: Fudge. 2013. P. 116-214). Многие прибывшие на К. С. клирики и теологи в разное время участвовали в церковных процессах против Уиклифа и его последователей, хорошо знали сочинения Уиклифа и считали их крайне опасными для католич. веры, вслед. чего любые ссылки Гуса на Уиклифа и все попытки защитить схожие богословские тезисы толковались как прямое признание в ереси. Занимая позицию защитников истинной католич. веры, участники К. С. стремились тем самым утвердить собственный церковный авторитет и подчеркнуть полноту власти К. С. как вселенского Собора католич. Церкви; несмотря на церковные и политические разногласия, они были готовы выступить единым фронтом против «врагов веры». Значительный вклад в создание негативного образа Гуса у участников К. С. внесли также многочисленные противники Гуса, прибывшие в составе делегации чешской католич. Церкви и Пражского ун-та; наиболее деятельными из них были Стефан Палеч (ок. 1370-1423), Ян Протива (Ɨ 1430) и Михаэль де Каузис (ок. 1380-1432).

Первоначально Иоанн XXIII принял Гуса благосклонно; он обещал ходатайствовавшим за него чешским дворянам провести справедливое рассмотрение дела и отменил ранее наложенные церковные отлучения, что позволило Гусу свободно передвигаться в Констанце, посещать богослужения и проповедовать (см.: Hardt. T. 4. P. 11-12; Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 328). В кон. нояб. 1414 г. Палеч и де Каузис подали Иоанну XXIII и кардиналам неск. жалоб на Гуса, в которых перечисляли его богословские заблуждения (см.: Palacký. 1869. P. 194-196), а также указывали на то, что он беспрепятственно проповедует сомнительное учение в кругу своих единомышленников в Констанце (Ibid. P. 196-199; Hardt. T. 4. P. 22). Вслед. этих доносов по распоряжению Иоанна XXIII 28 нояб. Гус был помещен под стражу (ACConstanc. Bd. 2. S. 189). 1 дек. на заседании общей конгрегации К. С. для проверки сочинений Гуса на предмет содержания в них ереси была образована комиссия, в которую вошли кардиналы П. д'Aйи, Ф. Забарелла и Г. Филластр. Ведение процесса против Гуса было поручено еще одной комиссии во главе с титулярным лат. патриархом К-польским Жаном де ла Рошетайе (ок. 1365-1437). Поскольку ранее Гуса обвиняли в поддержке еретического учения Уиклифа, ему было предложено письменно выразить свое отношение к 43 артикулам, извлеченным из сочинений Уиклифа. В письменных ответах Гус проявил крайнюю осторожность, либо кратко и однозначно отвечая: «Я так не думал и не думаю», либо предлагая такое толкование высказываний Уиклифа, к-рое прямо не противоречило католич. вероучению (текст ответов см.: Das Konzil von Konstanz. 1964. S. 409-415; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 331-332; Fudge. 2013. P. 245-249). В янв. 1415 г. Гус составил ответы еще к одному списку из 42 тезисов, почерпнутых Палечем из «Трактата о Церкви»; он признал большинство тезисов истинными и подтвердил их цитатами из Свящ. Писания и сочинений отцов Церкви (текст см.: Palacký. 1869. P. 204-224. N 9). С т. зр. содержания тезисы выражали 2 основные темы учения Гуса: 1) Церковь есть «совокупность предопределенных» (universitas praedestinatorum), поэтому всякий пребывающий во зле отлучен от Церкви; 2) власть папы Римского не происходит от Иисуса Христа, а имеет земной характер, поэтому папе следует повиноваться лишь в том случае, если он следует учению Евангелия и ведет добродетельную жизнь. Еще один список, содержавший 20 предполагаемых заблуждений Гуса, был представлен Жерсоном от имени теологов Парижского ун-та; в нем основной упор был сделан на учении Гуса о том, что христ. народ не обязан подчиняться светскому или церковному правителю, ведущему недостойную своего звания жизнь (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 333-334). Обсуждение теологами артикулов и ответов на них Гуса продолжалось вплоть до перерыва в работе К. С., вызванного бегством Иоанна XXIII из Констанца.

На 5-й сессии К. С. (6 апр. 1415), сразу после утверждения декрета «Haec Sancta Synodus», было принято решение о возобновлении следствия по делу Уиклифа, Гуса и их единомышленников. Комиссии под рук. кардиналов П. д'Айи и Г. Филластра поручили подготовить осуждение артикулов Уиклифа и процесс против Гуса. В течение след. месяца доктора теологии составили 2 пространных опровержения 45 артикулов Уиклифа (Hardt. T. 3. P. 168-335); эти артикулы были зачитаны и осуждены на 8-й сессии К. С. (4 мая 1415). На этой же сессии все книги Уиклифа были объявлены запрещенными и подлежащими уничтожению; сам Уиклиф признан еретиком и предан «проклятию памяти» (condemnatio memoriae); было постановлено извлечь его прах из освященной земли и уничтожить (CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 550-558; Hardt. T. 4. P. 153-157). В богословском отношении 45 артикулов представляли в неупорядоченной форме наиболее радикальные положения религ. учения Уиклифа; в них критиковались злоупотребления папской и епископской властью в католич. Церкви, говорилось о недопустимости для клириков и монахов владеть личным имуществом, а не исполнявшие этот обет монашеские ордены объявлялись лжехристианскими и еретическими, отрицалась возможность совершения таинств пребывавшими в смертных грехах клириками, отвергались евхаристическое пресуществление и реальное присутствие Иисуса Христа в Св. Дарах и т. д. Декрет К. С. об осуждении Уиклифа был впосл. подтвержден папой Мартином V в буллах «In eminentis» (см.: Mansi. T. 27. Col. 1215-1220) и «Inter cunctas» (текст см.: Ibid. Col. 1209-1215; ср. также: Denzinger. Enchiridion. 197636. P. 316-320. N 1151-1195).

Казнь Яна Гуса. Миниатюра из «Хроники...» У. фон Рихенталя (Vindob. 3044. Fol. 81v). 20–30-е гг. XV в.

Подготовленные кард. П. д'Aйи пункты обвинения и свидетельские показания были представлены Гусу в ходе организованных 5, 7 и 8 июня 1415 г. по настоянию кор. Сигизмунда I открытых предварительных слушаний, где присутствовали мн. участники К. С., а также единомышленники Гуса (протоколы см.: Palacký. 1869. P. 273-315; общий обзор см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 340-351). Члены следственной комиссии, предлагавшие вопросы Гусу, стремились подтвердить идейную связь его учения со взглядами Уиклифа; именно с таким расчетом кард. П. д'Aйи подобрал 39 артикулов, извлеченных из сочинений Гуса. Часть артикулов Гус признал принадлежащими ему и истинными, а часть объявил лишь приписанными ему. Во время и после слушаний Гусу предлагали выразить покорность К. С., чтобы избежать тяжкого наказания за ересь; была составлена особая формулировка, в соответствии с которой он должен был заявить, что в отношении всех предъявленных ему обвинений он подчиняется «милосердию, определению, решению и исправлению, угодному священному вселенскому Собору» и готов к отречению и отказу от того, что Собор посчитает ошибочным. Гус отказался приносить такое отречение, указав, что в этом случае ему придется отречься от мн. истинных слов, к-рые лишь кажутся ошибочными; кроме того, по его словам, служителю Евангелия не подобает из страха наказания возводить на себя ложные обвинения и тем самым вводить в соблазн своих братьев по вере (см.: Hardt. T. 4. P. 329-330; ср.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 351-353). В повествованиях о пребывании Гуса в Констанце, составленных его последователями и в значительной мере имеющих агиографический характер, сообщается о многочисленных попытках склонить Гуса к отречению от своих взглядов; в беседах с кардиналами, епископами, докторами теологии и др. лицами, побуждавшими его к покорности, Гус заявлял, что он покорен Евангелию и собственной христ. совести, и выражал готовность идти на смерть за истину (см., напр.: Hardt. T. 4. P. 385-387). Поскольку было признано, что надлежащие полные процессы по делу Гуса уже проведены при прежних обвинениях его в ереси, участники К. С. решили ограничиться принятием соборного декрета, осуждающего Гуса.

Оглашение декрета состоялось 6 июля 1415 г., во время 15-й торжественной сессии К. С., в присутствии Гуса (акты см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 572-589; Mansi. T. 27. Col. 747-765; Hardt. T. 4. P. 389-440). После общего изложения хода процесса были зачитаны 30 осуждаемых артикулов (см.: Hardt. T. 4. P. 407-412); при оглашении некоторых из них Гус пытался возразить обвинителям и изложить свои взгляды, однако его немедленно прерывали, требуя не нарушать порядок заседания. Затем были осуждены сочинения Гуса; ему в последний раз предложили присоединиться к этому осуждению и признать себя виновным. На это Гус ответил, что он не может оскорблять Бога, совершать лжесвидетельство и обманывать поверивших ему людей (Ibid. P. 433-434). В оглашенном далее приговоре Гус был объявлен последователем «проклятого еретика» Уиклифа, обвинен в презрении к апостольскому престолу и церковным властям, признан еретиком, ересиархом и соблазнителем. Согласно приговору, Гус был немедленно подвергнут деградации и лишен сана, после чего его вывели из собора и передали городскому совету Констанца для исполнения светского наказания (Ibid. P. 437-440). В тот же день Гус был сожжен на костре; надзор за исполнением приговора по поручению кор. Сигизмунда I осуществлял курфюрст Пфальца Людвиг III (подробнее об обстоятельствах казни см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 355-357; Fudge. 2013. P. 276-288).

Вопрос о том, являются ли 30 тезисов Гуса, осужденные К. С., безусловно еретическими с т. зр. средневек. и совр. католич. теологии (аргументы в пользу этой т. зр. см., напр.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 357-363), или же при соответствующем толковании они могут быть согласованы с католич. вероучением (последовательное обоснование см.: Vooght. 1975; ср. также: Spinka. 1965. P. 73-79), неоднократно поднимался в науке в XIX-XX вв. и до наст. времени не получил общепризнанного решения. Формально все тезисы Гуса в католич. Церкви признаны еретическими, т. к. декрет К. С. об их осуждении был впосл. подтвержден папой Римским Мартином V в буллах «In eminentis» (Mansi. T. 27. Col. 1215-1220) и «Inter cunctas» (Ibid. Col. 1209-1215; ср. также: Denzinger. Enchiridion. 197636. P. 320-321. N 1201-1230). Анализ тезисов Гуса дополнительно осложняется тем, что однозначно принадлежащими ему могут считаться лишь те из них, к-рые дословно совпадают с его известными сочинениями; все проч. положения могут содержать намеренные искажения идей Гуса, привнесенные с целью сблизить их со взглядами Уиклифа. Большая часть 30 тезисов относится к области экклезиологии, в основании которой у Гуса лежит концепция «вселенской Церкви предопределенных», возглавляемой Иисусом Христом. Как в едином Христе соединяются 2 природы, так и в единой Церкви соединены ее члены, причем как живущие на земле, так и пребывающие в загробном мире, т. е. в раю и чистилище. Поскольку единая Церковь - не только земная, но и небесная, папа Римский, согласно Гусу, не может быть признан ее главой. В учении о предопределении Гус не выходил за пределы богословских концепций ап. Павла и блж. Августина, еп. Гиппонского; он признавал, что предопределенные могут грешить, однако подчеркивал, что они не пребывают во грехе. Напротив, упорно пребывающие во грехе служители Церкви, по убеждению Гуса, не могут считаться представителями Иисуса Христа, теряют благодать служения и право требовать повиновения от верующих. Подобно Уиклифу, Гус в ряде тезисов подчеркивал, что лишившиеся внутреннего нравственного авторитета церковные власти прибегают для удержания подчиненных им христиан в покорности к обрядам, церемониям, человеческим обычаям и юридическим институтам, к-рые никак не связаны с духовной природой Церкви. В сложном и оригинальном богословском учении Гуса, во многом предвосхитившем протестант. теологические системы эпохи Реформации, евангелические и реформаторские идеи оказались совмещены со стремлением оживить святоотеческую традицию нравственно-аскетического христианства. Поднятые Гусом принципиальные богословские проблемы не получили должного внимания со стороны участвовавших в К. С. теологов, которые оценивали его взгляды исключительно с позиций традиц. схоластики и канонического права, заботясь лишь о внешне корректном выделении и опровержении «еретических» утверждений.

Хотя после осуждения взглядов Уиклифа и Гуса «дело веры» формально было решено, впосл. К. С. вынужден был неоднократно возвращаться к нему. Мн. сторонники Гуса упрекали кор. Сигизмунда I в том, что, допустив казнь Гуса, он нарушил условия предоставленной охранной грамоты. С целью опровержения этих обвинений теологи и канонисты К. С. составили 2 декрета: в декрете «Quia nonnuli» объявлялось, что Гус, став врагом истинной веры, лишился всех законных привилегий и прав, в силу чего все данные ему обещания «по естественному, божественному и человеческому праву» не имеют никакой силы; в декрете «Praesens Sacra Synodus» обобщались тезисы предыдущего документа и объявлялось, что никто из еретиков или заподозренных в ереси лиц не может рассчитывать на защиту охранных грамот, данных светскими властями, т. к. церковному суду принадлежит право вести расследование и выносить приговор по вопросам веры, не принимая во внимание охранных грамот (Hardt. T. 4. P. 521-522). Впосл. декрет «Praesens Sacra Synodus» вошел в число постановлений К. С., утвержденных буллой папы Римского Мартина V «In eminentis» (Mansi. T. 27. Col. 1215-1220).

Длительным и сложным был строившийся по образцу осуждения Гуса процесс против его ученика Иеронима Пражского, который прибыл в Констанц с целью поддержать Гуса, пытался получить от К. С. охранную грамоту, после отказа бежал из города, однако 23 мая 1415 г. был схвачен, помещен в тюрьму и подвергнут церковному суду как еретик (Hardt. T. 4. P. 218). Сломленный тяжелыми условиями тюремного содержания и болезнью Иероним Пражский согласился признать себя виновным в ереси и публично принести покаяние; на 19-й сессии К. С. (23 сен. 1415) он осудил артикулы Гуса и Уиклифа, заявив, что во всем подчиняется суду Собора и католич. Церкви (Ibid. P. 499-514). Несмотря на то что он согласился отправить осуждавшие Гуса письма чеш. королю и в Пражский ун-т, Иероним Пражский не был освобожден. В апр. 1416 г. ему вновь было предъявлено обвинение в ереси (Ibid. P. 628-691). После неудачной попытки оправдаться Иероним Пражский отозвал сделанное им отречение и вернулся к прежним убеждениям, объявив себя публично последователем Уиклифа и Гуса. На 21-й сессии К. С. (30 мая 1416) он был осужден как еретик и в тот же день предан казни через сожжение (CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 603-605; Hardt. T. 4. P. 748-772).

Последователи и единомышленники Гуса в Чехии по большей части не приняли решений К. С. и активно выступали против попыток церковных властей насильственно искоренить учение Гуса. Считая борьбу с «гуситской ересью» своей прямой обязанностью, участники К. С. 4 сен. 1416 г. издали постановление, утверждавшее вызов на судебное заседание (citatio) как еретиков 424 представителей чешского дворянства; никто из них по этому вызову не явился (см.: Hardt. T. 4. P. 821-852). Следствием бескомпромиссной и односторонней религ. политики в области вероучения, закрепленной декретами К. С., стали гуситские войны (1419-1437), в к-рых чеш. последователи Гуса противостояли союзу имп. Сигизмунда I и папы Римского Мартина V.

Вопрос о церковных реформах был одним из смысловых центров дискуссий участников К. С. с самого начала работы Собора. В позднем средневековье тема реформирования Церкви была предметом постоянного внимания церковных писателей, богословов и канонистов; она регулярно поднималась на Соборах католич. Церкви, в папских постановлениях, в переговорах между церковными и светскими властями. В богословском отношении важность этой темы была обусловлена представлениями о том, что институциональное человеческое начало в Церкви должно быть подчинено духовно-нравственному божественному началу, а земное устройство христ. Церкви должно соответствовать высшему евангельскому идеалу христ. единства. Вслед. строгой иерархической структуры средневек. общества, определявшей практическую жизнь католич. Церкви, в программах реформ XIV-XV вв. преимущественное внимание уделялось вопросам церковного управления, а основным средством сохранения церковного единства и исправления многочисленных злоупотреблений признавалось создание нравственно и канонически безупречной структуры церковной власти. Ситуация церковной схизмы лишь усилила эту тенденцию и подвигла сторонников реформ к разработке способов восстановления и последующего сохранения единства католич. Церкви. Общая структура реформаторских программ, предлагавшихся участниками К. С., соответствовала структуре католич. Церкви: наиболее важными и первоочередными признавались реформы «во главе» (in capite), т. е. относящиеся к полномочиям и обязанностям центральных органов управления католич. Церкви: папы Римского, вселенского Собора, папской курии и коллегии кардиналов; на их основе предполагалось далее осуществить реформы «в членах» (in membris), т. е. установить надлежащее соотношение центральной и местной церковной власти, определить принципы взаимодействия церковных и светских властей на разных уровнях, исправить недостатки в работе местных церковных институтов, в т. ч. ун-тов и монашеских общин (подробнее о средневек. концепции церковных реформ см.: Helmrath. 1991; Idem. 1992; ср. также: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 67-71).

На 1-й сессии К. С. Иоанн XXIII подтвердил свою готовность провести реформы в католической Церкви и предложил присутствующим на К. С. делегатам свободно представлять предложения и проекты «необходимого реформирования» (CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 543; Hardt. T. 4. P. 18), однако в первые месяцы работы К. С. «дело реформирования» обсуждалось лишь неофициально, в кругу теологов и канонистов. Наиболее показательная подборка тем и содержания этих обсуждений представлена в «Главах о действиях, которые необходимо предпринять на Констанцском вселенском Соборе» (Capitula agendorum in concilio generali Constanciensi), большую часть к-рых занимает подробный проект церковных реформ, составленный незадолго до К. С. франц. богословами из круга кард. П. д'Айи (ACConstanc. Bd. 4. S. 539-583). Декретом «Haec Sancta Synodus» участники К. С. подтвердили наличие у вселенского Собора права проводить церковные реформы; при этом депутатам наций пришлось столкнуться с сильным сопротивлением кардиналов, опасавшихся, что принятые в отсутствие папы Римского реформаторские постановления окажутся невыгодными для папской курии и коллегии кардиналов. Непосредственно к «делу реформирования» участники К. С. перешли лишь в нач. авг. 1415 г., во время вынужденной паузы в решении «дела единства», вызванной переговорами кор. Сигизмунда I c Бенедиктом XIII. Согласно сообщению кард. Г. Филластра, в это время была создана 1-я комиссия, или «реформаторий» (reformatorium), «для рассуждения о реформировании Церкви»; в нее вошли по 8 представителей от каждой нации, а также 3 кардинала (Ibid. Bd. 2. S. 50). К.-л. подробностей о ходе обсуждения отдельных вопросов в комиссии неизвестно, однако сохранилось значительное число подготовленных проектов соборных документов и постановлений (анализ источников и критическое издание документов см.: Stump. 1994. P. 273-381). Пять проектов имеют форму законченных декретов и по содержанию во многом соответствуют декретам, принятым К. С. в 1417 г. Так, 1-й проект, в к-ром говорится о необходимости регулярного созыва вселенских Соборов и излагается порядок действий, если вновь возникнет схизма, соответствует декретам «Frequens» и «Si vero» (Ibid. P. 317-321). Во 2-м проекте приводится исповедание веры, к-рое папа Римский обязан произносить после избрания (Ibid. P. 321-323), а также ограничивается папская власть в области наиболее важных церковно-адм. действий. Согласно проекту, папа Римский не может единолично решать вопросы веры, проводить канонизации святых, возводить в епископское и кардинальское достоинство, создавать или упразднять диоцезы, совершать экземпции и т. д.; в одной из версий проекта указывается, что папа Римский должен действовать с согласия большинства кардиналов, в др. версии - с согласия вселенского Собора (Ibid. P. 323-326). В 3-м проекте говорится о наказании за симонию (без уточнения, какие именно действия могут быть квалифицированы как симония); в 4-м - о числе и порядке назначения кардиналов; в 5-м - о праве вселенского Собора католич. Церкви низлагать папу не только по обвинению в ереси, но и по обвинению в к.-л. др. преступлении (Ibid. P. 328-330). Остальные документы имеют отрывочный характер; они являются либо выдержками из представленных в комиссию записок с предложениями о реформах, либо краткими проектами решений по отдельным вопросам. Наибольшее внимание в них уделено реформированию папской курии и отмене основных папских налогов; помимо этого в них затрагиваются вопросы о порядке распределения бенефициев, о церковном судопроизводстве, об индульгенциях и мн. др. (см.: Hübler. 1867. S. 6-17; Stump. 1994. P. 26-29; Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 78-80).

Поскольку кор. Сигизмунд I потребовал от участников К. С. не принимать важных декретов во время его отсутствия в Констанце (см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 286), к нач. 1416 г. работа комиссии стала менее интенсивной, однако подготовленные ею проекты активно обсуждались в 1416-1417 гг. на собраниях наций и среди теологов. Нек-рые из них вызывали острые и продолжительные дискуссии. Так, между делегатами франц. нации произошел раскол при рассмотрении вопроса об отмене аннатов (Mansi. T. 28. Col. 161-221; общий анализ вопроса см.: Stump. 1994. P. 173-205; ср. также: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 80-90); эта же тема стала предметом письменного спора между кард. Ф. Забареллой и Маврикием Рвачкой (ок. 1365 - после 1418), чешским теологом из Праги (тексты см.: ACConstanc. Bd. 4. S. 325-333), а также вызвала появление нескольких полемических произведений, к числу к-рых относится сочинение Жерсона «О симонии» (De simonia, 1416; текст см.: Gerson J. Œuvres complètes / Éd. P. Glorieux. P., 1965. T. 6. P. 166-173; ср.: Stump. 1994. P. 173-175). После возвращения кор. Сигизмунда I в Констанц в нач. 1417 г. между ним и кардиналами была достигнута договоренность о том, что касающиеся реформы папской курии декреты будут приняты К. С. до избрания нового папы Римского. Для подготовки этих декретов в нач. авг. 1417 г. была создана 2-я комиссия, к-рая продолжала работу до нояб. того же года. В комиссию входило по 5 депутатов от каждой из 5 наций; по настоянию герм. и англ. наций кардиналы не принимали участия в работе комиссии; кроме того, было решено, что депутаты от итал. нации не могут быть членами коллегии кардиналов или папской курии (ACConstanc. Bd. 2. S. 134-135). За основу работы 2-я комиссия взяла подготовленные 1-й комиссией документы и предложения; по мере их рассмотрения и одобрения депутатами наций они дополнялись, перерабатывались и формулировались в виде проектов постановлений (материалы работы 2-й комиссии см.: Stump. 1994. P. 382-410; ср. также: Hübler. 1867. S. 13-32).

Обсуждение реформ внутри наций, последующее согласование их между нациями, а также переговоры с представителями кардиналов проходили крайне сложно вслед. постоянных столкновений групп делегатов К. С., имевших разные интересы; по словам Г. Филластра, «одна нация хотела одного, другая другого, труды были долгими, но сделано было очень мало» (ACConstanc. Bd. 2. S. 147). Если при обсуждении реформ папства и папской курии нациям все же удалось достичь согласия, хотя и вопреки протестам кардиналов, то документы, касавшиеся порядка распределения бенефициев, реформирования системы папских и епископских налогов, повышения морального и образовательного уровня духовенства становились предметами непрекращающихся споров, где на одной стороне находились представители высшего духовенства, стремившиеся сохранить собственные привилегии и доходы, а на другой - представители монашества, университетские теологи, а также князья и дворяне, настаивавшие на необходимости таких реформ, к-рые бы уменьшили зависимость национальных Церквей от папской курии. В таких обстоятельствах желание кор. Cигизмунда I принять все декреты о церковных реформах до избрания папы Римского не могло быть реализовано; он добился лишь вынесения на утверждение К. С. уже готовых документов, касавшихся папской власти. Однако и это было важной стратегической победой, поскольку т. о. гарантировалось, что после избрания папа Римский будет вынужден им следовать.

Оглашение и утверждение декретов, касавшихся церковных реформ in capite, состоялось во время 39-й сессии К. С. (9 окт. 1417). Первым были приняты декреты «Frequens» и «Si vero», устанавливавшие порядок созыва вселенского Собора католич. Церкви (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 608-614; Mansi. T. 27. Col. 1159-1161; Hardt. T. 4. P. 1435-1440). Хотя декрет «Si vero» в изданиях актов К. С. публикуется как самостоятельный документ, исследователи справедливо указывают, что он продолжает декрет «Frequens», который не имеет самостоятельной концовки (Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 337-339). Декрет «Frequens» открывается указанием на то, что частый созыв вселенских Соборов имеет благотворное значение для жизни Церкви, т. к. благодаря Соборам «искореняются тернии ересей, заблуждений и расколов». Подчеркнув пагубность отказа от созыва вселенских Соборов, ставшего одной из причин плачевного состояния католич. Церкви, участники К. С. «вечным эдиктом» (edicto perpetuo) постановили, что следующий вселенский Собор должен быть созван через 5 лет, 2-й - через 7 лет, а далее Соборы должны созывать постоянно через каждые 10 лет. По завершении работы Собора папа Римский обязан объявлять о месте проведения следующего Cобора; об изменении места и времени проведения Собора вслед. неких непредвиденных обстоятельств понтифик должен заранее оповещать всех приглашенных на Собор делегатов. В части декрета, начинающейся словами «Si vero», описывался порядок действий в том случае, если в католич. Церкви вновь возникнет схизма и появятся 2 или больше претендентов на Папский престол. В таких обстоятельствах без всякого оповещения и приглашения имеющие право участвовать в Соборе прелаты и др. лица должны были в течение года съехаться на Собор; императору и светским властям надлежало обеспечить внешние условия для проведения Собора. Никто из претендентов на Папский престол не мог председательствовать на Соборе; их полномочия приостанавливались до вынесения Собором решения вопроса о том, следует ли признать одного из претендентов законным папой Римским или провести новые выборы. В заключительной части документа подробно рассматривалась ситуация выбора папы Римского коллегией кардиналов «в состоянии страха» (per metum), аналогичная обстоятельствам избрания папы Урбана VI в 1378 г.; К. С. предписывал кардиналам, сомневающимся в законности решения конклава, не проводить повторных выборов при живом понтифике, но принудить папу Римского созвать вселенский Собор для подтверждения или отмены его избрания (ср.: Stump. 1994. P. 104-108).

Отдельным декретом «Quanto romanus pontifex» на 39-й сессии К. С. было утверждено исповедание веры, которое папа Римский должен был произносить после избрания (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 614-615; Mansi. T. 27. Col. 1161-1162; Hardt. T. 4. P. 1439-1440). По сравнению с версиями этого исповедания, представленными в материалах 1-й и 2-й комиссий, окончательный текст является гораздо более кратким. Папа Римский обещает хранить истинную «католическую веру в соответствии с преданиями апостолов, общих Соборов (generalium conciliorum) и святых отцов, а более всего - согласно решениям священных вселенских Соборов (sacrorum conciliorum universalium)»; далее приводится список вселенских Соборов, в к-рый помимо признаваемых правосл. и католич. Церквами 7 древних Соборов включены Константинопольский Собор 869-870 гг., 4 Латеранских Собора (1123, 1139, 1179, 1215), 2 Лионских Собора (1245, 1274) и Вьеннский Собор (1311-1312). Из дополнявших исповедание в материалах комиссий проектов многочисленных ограничений папской власти в пользу кардиналов и вселенского Собора на 39-й сессии был утвержден лишь запрет переводить епископов и аббатов из одного места служения в другое без уважительной причины и согласия большинства кардиналов; этот запрет был сформулирован в декрете «Cum ex praelatorum» (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 615-616; Mansi. T. 27. Col. 1162; Hardt. T. 4. P. 1441-1442). Последним на 39-й сессии был принят декрет «Cum per papam» (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 616-617; Mansi. T. 27. Col. 1162; Hardt. T. 4. P. 1441-1442), отменявший 2 источника папского дохода: прокурации (procurationes), т. е. взимаемые папой Римским с приходов и мон-рей в свою пользу денежные средства, которые первоначально предназначались на покрытие расходов совершающих визитации епископов, и сполии (spolia), т. е. все движимое имущество почивших прелатов и др. клириков, к-рое по существовавшим до этого нормам имел право затребовать папа Римский (ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 355-357).

Хотя в лит-ре XIX-XX вв. нередко высказывалось мнение, что утвержденные на 39-й сессии декреты являются свидетельством торжества на К. С. сторонников концилиаризма, стремившихся к преодолению папского абсолютизма, в действительности эти документы имеют компромиссный характер; их составители стремились не столько ограничить папскую власть, сколько предотвратить некоторые возможные злоупотребления. Анализ источников свидетельствует о том, что участники К. С. не ставили под сомнение наличие у папы Римского сакрального права единолично управлять католич. Церковью и желали лишь упорядочить адм. и финансовые отношения папской курии с национальными Церквами. Хотя требование регулярно созывать вселенский Собор было важным достижением сторонников концилиаризма, этот Собор рассматривался не как орган контроля над папой Римским, но скорее как консультативный орган, к-рый приобретает адм. функции в Церкви лишь при отсутствии законной папской власти. Показательно, что в декрете «Frequens» нет упоминаний о необходимости к.-л. мер, если законный папа Римский откажется созывать вселенский Собор каждые 10 лет (см.: Stump. 1994. P. 104-108; Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 335-354). Не был утвержден и декрет о низложении папы Римского в случае совершения им «явной симонии» и др. преступлений, «соблазняющих вселенскую Церковь Божию», хотя законченные проекты декрета присутствуют в материалах комиссий (см.: Stump. 1994. P. 328-330, 389).

Папа Римский Мартин V. Гравюра. XVII в.

Исполняя обещание, данное кардиналами кор. Сигизмунду I, в нояб. 1417 г. папа Римский Мартин V распорядился продолжить подготовку декретов, относящихся к церковным реформам in membris. В созданную им 3-ю комиссию вошли по 6 депутатов от каждой из 5 наций, а также 6 кардиналов (см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 160). О работе комиссии известно лишь из косвенных источников (см.: Stump. 1994. P. 44-48). После долгих дискуссий по поручению папы был составлен список предложений папской курии, соответствовавший 18 артикулам о церковных реформах, к-рые были утверждены в качестве программы Собора еще до избрания Мартина V. Сохранились ответы на папские предложения, составленные герм. (ACConstanc. Bd. 2. S. 673-680), франц. (Ibid. S. 680-682) и испан. (неопубл.) нациями (общий обзор см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 390-393). Опираясь на представленные нациями записки, папа Мартин V 20 янв. 1418 г. направил депутатам наций новый список предполагаемых реформ, в лит-ре обычно называемый «Responsio» (текст с комментарием см.: Hübler. 1867. S. 128-157; ср. также: Mansi. T. 27. Col. 1177-1184, здесь документ ошибочно помещен в акты 43-й сессии К. С.), к-рый обсуждался с кон. янв. до нач. марта 1418 г. (ср.: Stump. 1994. P. 45-46).

Поскольку по многим вопросам мнения наций оказались несовместимыми, было принято решение утвердить на К. С. лишь те постановления, к-рые к марту 1418 г. согласовали нации и кардиналы. Документы были представлены в виде 7 папских декретов, одобренных на 43-й сессии К. С. (21 марта 1418) (тексты см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 623-628; Mansi. T. 27. Col. 1174-1176; Hardt. T. 4. P. 1535-1542). Декретом «Attendentes quod» было объявлено о возврате под управление местных епископов всех экземпций, сделанных со времени кончины папы Римского Григория XI (1370-1378), т. е. в период церковной схизмы, и об обязательстве Римского понтифика впредь не пользоваться правом экземпции, за исключением тех случаев, когда для этого имеется «ясная причина» и получено согласие заинтересованных лиц. Согласно декрету «Uniones et incorporationes», недействительными объявлялись все произвольные объединения бенефициев, сделанные в период схизмы. В декрете «Item fructus» сообщалось об отказе папы Римского и папской курии от права на изъятие fructus medii temporis, т. е. доходов от бенефиция, получаемых в период его вакантности. Декретом «Multae contra simonicam» устанавливалось наказание в виде отлучения от Церкви за установленный факт симонии, т. е. покупки или продажи церковных должностей и посвящений в сан; при этом действие декрета распространялось даже на лиц, имеющих папское или кардинальское достоинство (etiam si pontificali aut cardinalatus praefulgeant dignitate). Наиболее важным по содержанию и масштабу является декрет «Quoniam beneficia», в к-ром сообщалось об отмене всех папских диспенсаций держателям бенефициев, за исключением диспенсации на время обучения в ун-тах, утвержденной декреталией папы Римского Бонифация VIII «Cum ex eo» (Liber Sextus. I 6. 34); держатели бенефициев, к-рые в течение 6 месяцев после издания декрета не приняли посвящения в сан и не начали заниматься пастырским окормлением прихожан, подлежали лишению права на бенефиций. В декрете «Praecipimus et mandamus» говорилось об отказе папы Римского от взимаемой со всех клириков десятины (decima); она могла взиматься лишь однократно «ради пользы всей Церкви» в случае «великой и острой нужды», с согласия кардиналов и епископов. Заключительный декрет «Inter ceteros clericorum» предписывал прелатам и клирикам даже в повседневном обиходе носить одеяния, полагающиеся им по сану, и не облачаться в мирские одежды (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 395-397).

На 43-й сессии К. С. было также объявлено, что нек-рые вызывавшие разногласия между нациями вопросы решаются в папских договорах с каждой из наций, т. н. конкордатах (эти договоры не являются конкордатами в формально-юридическом смысле, т. к. были заключены не с главами гос-в, а с представленными на К. С. нациями). Сохранились конкордаты, заключенные от имени папы Мартина V вице-канцлером кард. Ж. Алларме де Броньи с 4 нациями (тексты см.: Mercati. 1919); был ли заключен конкордат с итальянской нацией - неизвестно. Все конкордаты основываются на проектах, разработанных комиссиями по церковным реформам, но не вошедших в принятые К. С. общие декреты. Конкордаты содержат договоренности по нескольким вопросам: 1) устанавливается постоянное число кардиналов - 24; новые кардиналы должны назначаться папой с учетом рекомендаций членов коллегии кардиналов; 2) излагаются общие принципы распределения бенефициев, а также ограничивается возможность папы принимать решения, касающиеся бенефициев, без консультации с национальными Церквами и местными епископами; 3) определяются порядок и условия выплаты аннатов; 4) выделяется круг дел, относящихся к юрисдикции папской курии; 5) запрещается коммендация кардиналам епархиальных храмов и мон-рей; допускается владение лишь одним бенефицием при отсутствии у кардинала иных источников дохода. В конкордате с герм. нацией помимо общих договоренностей содержатся неск. дополнительных важных пунктов: 1) все виновные в симонии или незаконном приобретении бенефициев в период схизмы после принесения покаяния получат полное прощение и будут освобождены от церковных наказаний; 2) отлучение от Церкви может совершаться папой Римским только после проведения законного и справедливого следствия и судебного процесса; 3) индульгенции, изданные в период схизмы, отменяются; папа Римский обязуется в будущем «избегать чрезмерного распространения индульгенций» (анализ содержания конкордатов и процесса их рецепции в европ. государствах см.: Hübler. 1867. S. 217-329).

Оценивая комплекс церковных реформ, подготовленных участниками К. С. и поддержанных папой Римским Мартином V, совр. исследователи отмечают, что представителям соборных наций удалось добиться от Папского престола мн. принципиальных уступок, благодаря к-рым адм. и финансовая зависимость национальных Церквей от папской курии оказалась ослаблена (о финансовом значении реформ К. С. см.: Stump. 1994. P. 56-76). Однако успех наций во многом был обусловлен слабостью папской курии, не имевшей ресурсов для защиты собственных привилегий. Если в годы понтификата Мартина V утвержденные на К. С. реформы и достигнутые договоренности по большей части признавались и исполнялись, то по мере укрепления власти Римских пап в XV в. мн. реформы либо официально отменялись в папских декретах, либо не реализовывались на практике. Разработанный сторонниками фундаментальных церковных реформ комплекс предложений, касавшихся повышения нравственного и образовательного уровня католич. духовенства и устранения негативных явлений повседневной церковной жизни, был проигнорирован основной массой участников К. С. Тем самым оказалась упущена возможность укрепить авторитет католич. Церкви и нейтрализовать общественное возмущение многочисленными злоупотреблениями церковных служителей, впосл. ставшее одной из основных причин Реформации.

Опираясь на уверенность в том, что вселенский Собор католич. Церкви имеет право принимать решения, затрагивающие все сферы церковной и общественной жизни, кор. Сигизмунд I и др. влиятельные участники К. С. предлагали для обсуждения на Соборе некоторые вопросы, по своему происхождению имевшие не общецерковный, а локально-национальный характер и тесно связанные с конкретными историческими обстоятельствами нач. XV в. Необходимость их обсуждения на вселенском Соборе была обусловлена тем, что вслед. сложного переплетения в них политических, церковных и теологических интересов различных партий эти вопросы оказывались неразрешимыми на уровне государств и церковных провинций. Принятые в этой связи постановления К. С. и предварявшие их дискуссии в ряде случаев имеют важное историческое и богословское значение.

I. Вопрос о евхаристической чаше. В 10-х гг. XV в. в Чехии распространилось представление о необходимости отказа от закрепившейся в XIII в. католич. практики преподания Св. Даров мирянам лишь под видом Хлеба. Наиболее активным сторонником проведения соответствующей церковной реформы был чеш. пресвитер и богослов Якуб из Стршибро († 1429), развивавший свои взгляды в многочисленных проповедях и трактатах. Хотя Гус не был инициатором возвращения к практике причащения под двумя видами, он поддержал эту идею и присоединился к сторонникам восстановления раннехрист. порядка причащения (общий обзор истории вопроса см.: Girgensohn. 1964; ср. также: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 364-365). В Констанце вопрос о способе причащения мирян, в лит-ре обычно обозначаемый как вопрос о «чаше для мирян» (нем. Laienkelch), впервые был озвучен де Каузисом, включившим соответствующий пункт в список обвинений против Гуса, представленный им соборной комиссии. Хотя Гус не отрицал своего одобрительного отношения к этой практике, во время его процесса вопрос о «чаше для мирян» не затрагивался. Поводом для вынесения вопроса на соборное обсуждение стал спор 2 делегатов К. С. из Чехии: Петра из Младонёвице (ок. 1390-1451), сторонника Гуса, выступившего в защиту чеш. практики использования «чаши для мирян», и Яна Железни († 1430), еп. Литомишля. По настоянию еп. Я. Железни депутаты наций поручили комиссии соборных теологов рассмотреть составленные представителями обеих сторон трактаты (основные материалы полемики см.: Hardt. T. 3. P. 334-933); одним из этих теологов был П. фон Пулкау, автор трактата «Опровержение Иакова» (Confutatio Jacobi de Misa; текст см.: Girgensohn. 1964. S. 217-250; ср. также: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 372). Составленное комиссией теологов под рук. кард. П. д'Айи на основании этого трактата и др. материалов общее заключение было представлено депутатам наций в нач. июня 1415 г. и после обсуждения стало основой для соборного декрета. Утверждение декрета «Cum in nonnulis» состоялось на 13-й сессии К. С., заседавшей 15 июня 1415 г. (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 562-564; Mansi. T. 27. Col. 727-728; Hardt. T. 4. P. 332-335; ср. также: Denzinger. Enchiridion. 197636. P. 320-321. N 1198-1200). Декретом признается, что Иисус Христос установил таинство Евхаристии после трапезы и преподал его апостолам под двумя видами, а также что традиция приобщения под двумя видами существовала в древней Церкви, однако отвергается правомерность использования этих примеров при совершении таинства Евхаристии священнослужителями, принадлежащими к католич. Церкви. Практика приобщения мирян под двумя видами, а также случаи причащения после трапезы и др. нарушения евхаристического поста объявляются кощунственными и противоречащими «авторитету священных канонов и общепринятому обычаю Церкви». Особо отмечается, что «Тело и Кровь Христовы целиком и истинно содержатся как под видом Хлеба, так и под видом Вина», в силу чего принятие мирянами одного Хлеба является полноценным евхаристическим приобщением. Все лица, несогласные с декретом, объявляются виновными в ереси; светским и церковным властям предписывается пресекать попытки введения практики приобщения под двумя видами. Декрет К. С. был с возмущением воспринят в Чехии, где к этому времени приобщение под двумя видами стало одним из главных символов гуситского движения. 10 марта 1417 г. собрание магистров Пражского ун-та, обладавшего высшим богословским авторитетом в католической Церкви в Чехии, приняло «Исповедание», в к-ром приобщение под двумя видами было объявлено установленным Иисусом Христом «таинством двух видов и единой веры»; противоречащие ясному евангельскому учению человеческие постановления, в т. ч. и декрет К. С., были объявлены не имеющими никакой законной силы (текст см.: Hardt. T. 3. P. 761-766). Получив известия о позиции Пражского ун-та, участники К. С. подтвердили ранее принятые декреты, подчеркнув, что авторитет вселенского Собора, представляющего всю католич. Церковь, не может ставиться под сомнение одной из частей Церкви (Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 139-144). Кор. Сигизмунд I, надеявшийся найти приемлемый для всех сторон конфликта компромисс, настаивал на повторном рассмотрении вопроса о «чаше для мирян» на К. С., однако дело ограничилось лишь дискуссиями теологов, результатом к-рых стали полемические трактаты против гуситов, составленные Жерсоном (текст см.: Hardt. T. 3. P. 765-780), Н. фон Динкельсбюлем (см.: Nikolaus von Dinkelsbühl. De sub utraque // Idem. Texte zum Problem des Laienkelchs / Hrsg. R. Damerau. Giessen, 1969. S. 33-225) и др. католич. авторами. В этих трактатах тематика полемики сместилась в область рассуждений о высшем вероучительном авторитете; основной тезис противников практики причащения под двумя видами заключался в том, что любое, даже буквальное толкование Евангелия является заведомо ложным, если оно противоречит законно принятому общецерковному учению (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 144-148). Декрет К. С. «Cum in nonnulis» был подтвержден папой Римским Мартином V в числе прочих декретов К. С. в булле «In eminentis» (см.: Mansi. T. 27. Col. 1215-1220); в булле «Inter cunctas» отвержение практики приобщения мирян только под видом Хлеба было отнесено к числу еретических мнений последователей Уиклифа и Гуса и включено в список инквизиционных вопросов, предлагавшихся обвиняемым в ереси (см.: Ibid. Col. 1212; Denzinger. Enchiridion. 197636. P. 327-328. N 1258). Впосл. декрет был повторно подтвержден в изданной 25 янв. 1426 г. булле «Apostolicae Sedis praecellens» (текст см.: Bullarium Magnum Romanum. T. 4. P. 726-727).

Жан Жерсон. Гравюра. XVII в.

II. Вопрос об убийстве тирана. Проблема моральной и религ. допустимости убийства тирана обсуждалась франц. теологами с 1408 г., когда магистр богословия Парижского ун-та Иоанн Малый († 1411) выступил в защиту своего покровителя Иоанна Бесстрашного, герц. Бургундии, к-рого обвиняли в организации убийства герц. Людовика Орлеанского, брата франц. кор. Карла VI. Иоанн Малый утверждал, что убийство герц. Людовика Орлеанского не только не являлось грехом, но даже было добродетелью, поскольку герцог незаконно посягал на королевскую власть во Франции. Противостояние бургундской и орлеанской партий, боровшихся за власть во Франции, привело к расколу духовенства и теологов на 2 группы: одни поддерживали Иоанна Малого, другие призывали осудить его учение как еретическое. 23 февр. 1414 г. Парижский Собор, основными участниками к-рого были поддерживавшие орлеанскую партию теологи Парижского ун-та во главе с Жерсоном, признал еретическими тезисы, представленные Жерсоном как извлечения из сочинения Иоанна Малого, известные под названием «Девять утверждений» (Novem Assertiones; оригинальный франц. текст см.: Chartularium Universitatis Parisiensis / Ed. H. Denifle, E. Chatelain. P., 1897. T. 4. P. 277-278. N 2011; лат. версию см.: Mansi. T. 28. Col. 757-759). Герц. Иоанн Бесстрашный подал апелляцию на это решение Иоанну XXIII, однако расследование в папской курии не привело к к.-л. результатам, и к открытию К. С. вопрос оставался нерешенным (см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 375-377). Инициатива вынесения «дела Иоанна Малого» на К. С. принадлежала Жерсону. 11 апр. 1415 г. на неформальном собрании теологов и прелатов в доме кард. П. д'Айи Жерсон представил записку с 4 тезисами, содержание к-рых сводилось к тому, что всякий, отказывающийся принимать постановление Парижского Собора, виновен в ереси. Бургундская партия, основными представителями которой в Констанце были еп. М. Пуаре и Пьер Кошон (1371-1442), немедленно выступила с протестом и потребовала, чтобы «дело Иоанна Малого» было рассмотрено и решено на К. С.; герц. Иоанн направил соответствующее формальное обращение к Собору (см.: Mansi. T. 28. Col. 740-744). На 13-й сессии К. С. (15 июня 1415) была назначена комиссия из 4 кардиналов и депутатов наций, к-рая до кон. июля 1415 г. рассматривала «Девять утверждений», заслушав обвинения Жерсона и возражения его бургундских оппонентов (см.: Hardt. T. 4. P. 335-336; о работе комиссии см.: Brandmüller. 1999. Bd. 1. S. 386-390). В ходе дискуссий выяснилось, что «Девять утверждений» представляют собой не точные цитаты из сочинения Иоанна Малого, а составленные Жерсоном на его основе обобщенные тезисы, в которых идеи Иоанна Малого нередко передавались искаженно. Ссылаясь на это, представители бургундской партии потребовали, чтобы в решении К. С. не упоминали ни об Иоанне Малом, ни о герц. Иоанне Бесстрашном. Такой компромисс устроил всех членов комиссии; на основе 1-го тезиса из «Девяти утверждений» было составлено общее положение о допустимости убийства тирана: «Какой угодно тиран может быть и должен быть законно и заслуженно убит каким угодно своим вассалом или подданным, причем даже с помощью заговора, обмана и лжи; не следует считать препятствием к этому некие заключенные с ним договора и соглашения, а также не нужно ожидать приговора или указа некой судебной инстанции». В декрете «Praecipua sollicitudine», принятом на 15-й сессии К. С. (6 июля 1415), это положение было осуждено как «еретическое, соблазнительное, искушающее и открывающее путь для лжи, обмана, предательства и беззакония» (текст см.: CCCOGD. Vol. 2. Pt. 1. P. 589-590; Mansi. T. 27. Col. 765-766; Hardt. T. 4. P. 439-440). Поскольку подвергшийся осуждению тезис не был сформулирован в такой форме Иоанном Малым, герцог Бургундии и его представители в Констанце и после принятия соборного декрета не прекращали попыток добиться отмены решения Парижского Собора 1414 г. и оправдания Иоанна Малого (см.: ACConstanc. Bd. 4. S. 268-272), а Жерсон и его единомышленники, следуя распоряжениям франц. королевского двора, требовали подтверждения решения Парижского Собора (Ibid. S. 292-299). Еще в июне 1415 г. кор. Сигизмунд I распорядился, чтобы все присутствующие на К. С. теологи и канонисты представили письменные мнения по поводу «дела Иоанна Малого». К нояб. 1415 г. эти мнения были собраны рассматривавшей дело комиссией; из 87 давших отзывы докторов, магистров, лиценциатов и бакалавров 61 чел. высказался против осуждения «Девяти утверждений», а 26 чел.- за (офиц. отчет комиссии см.: Ioannis Gersonii Opera Omnia. Hagae Comitum, 17282. T. 5. Col. 639; 51 отзыв «против» и 24 отзыва «за» опубликованы: Ibid. Col. 719-1010; в рукописях имеются дополняющие эту публикацию указания имен авторов отзывов, к-рые при публикации не были известны; см.: ACConstanc. Bd. 4. S. 244-246). Это усилило позиции бургундской партии; ее представителям удалось добиться проведения публичного диспута (contestatio litis), в ходе к-рого франц. позицию защищали кард. П. д'Aйи и Жерсон, а бургундскую позицию - францисканец Жан де ла Рош († 1434) (Mansi. T. 28. Col. 807-808). Еще одним успехом бургундской партии стало издание кардиналами Дж. Орсини, А. Панчьерой и Ф. Забареллой, к-рым Иоанн XXIII поручил рассмотрение дела в 1414 г., постановления (judicium) об отмене решения Парижского Собора на том основании, что местный епископ (в данном случае - утвердивший решение епископ Парижа) не вправе выносить окончательного суждения о «деле веры», а обязан направить его на рассмотрение папы Римского или вселенского Собора католич. Церкви (Ibid. Col. 813-821). Однако сторонники франц. партии немедленно оспорили это постановление, заявив, что кардиналы не имели права решать дело, т. к. делегированные им Иоанном XXIII полномочия потеряли силу после его низложения. Представители обеих партий подавали многочисленные записки и апелляции, адресованные рассматривавшей дело комиссии и К. С. в целом; к нач. 1417 г. всякая надежда на достижение компромисса была потеряна и заинтересованные стороны признали, что из-за политической сложности дела принять окончательное решение по нему на К. С. невозможно и нежелательно (подробнее см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 95-115).

III. Дело Иоганна Фалькенберга. В заключительный период работы К. С. был вынужден вновь вернуться к вопросу о допустимости убийства тирана в связи с делом принадлежавшего к ордену доминиканцев магистра теологии Иоганна Фалькенберга (о нем см.: Boockmann. 1975), автора памфлета «Сатира против ересей и прочих гнусностей поляков и их короля Ягелло» (Satira contra hereses et cetera nephanda Polonorum et eorum regis Jaghel; текст см.: Ibid. S. 312-353). В памфлете Фалькенберг выступил в поддержку Ливонского ордена, с к-рым Польша вела войну за спорные территории. Фалькенберг утверждал, что польск. кор. Владислав, для борьбы с христ. войсками Ливонского ордена нанимавший отряды из язычников и жестоко истреблявший сражавшихся на стороне ордена христиан, вслед. этого должен сам считаться отпавшим от христианства язычником и братоубийцей. Согласно Фалькенбергу, долгом всех христиан, а в особенности христ. правителей, является убийство как кор. Владислава, так и подчиняющихся ему поляков. Присутствовавшие на К. С. польск. представители обвинили Фалькенберга, который также был делегатом К. С., в ереси. Свидетельств о расследовании дела Фалькенберга соборной комиссией не сохранилось, однако имеется значительное число материалов и документов, относящихся к рассмотрению выдвинутых против него обвинений нациями. Особенно интенсивно идеи Фалькенберга обсуждали в кон. апр.- кон. авг. 1417 г. депутаты франц. нации вслед. сходства с тезисами Иоанна Малого; представители бургундской партии защищали Фалькенберга, Жерсон и др. представители франц. партии требовали его осуждения (материалы дискуссий см.: ACConstanc. Bd. 4. S. 356-415). Мнение герм. нации было выражено Динкельсбюлем, к-рый утверждал, что тезисы Фалькенберга являются соблазнительными и склоняющими к ереси, однако в строгом смысле их нельзя считать еретическими (см.: Ibid. S. 415-427); на этом основании герм. нация выступила против вынесения их на общую сессию К. С. и соборного осуждения. Хотя было подготовлено неск. проектов соборных постановлений, ни один из них не был согласован и утвержден (Ibid. S. 430-432; ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 166-175). Во время заключительной 45-й сессии К. С. (22 апр. 1418) члены польской делегации обратились к папе Римскому Мартину V с требованием объявить об осуждении сочинения Фалькенберга как еретического и публично утвердить соответствующее решение наций, угрожая в противном случае подать апелляцию на бездействие папы Римского буд. вселенскому Собору. В ответ на это неск. высокопоставленных участников К. С., принадлежавших к ордену доминиканцев, заявили, что нации не принимали совместного постановления об осуждении; папа Римский Мартин V отказался выносить решение. Через неск. дней польск. делегация подала папе Римскому Мартину V офиц. апелляцию, датированную 1 мая 1418 г. (текст см.: Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae. Cracoviae, 1883. T. 8. P. 432-440. N 581). Ответ на апелляцию был дан во время открытой консистории, состоявшейся 10 мая 1418 г. Отвергнув обвинения польской делегации, папа Римский Мартин V приказал зачитать документ, из которого известна лишь цитата, приводимая Жерсоном, называющим ее папским «постановлением» (constitutio): «Никому не позволительно подавать апелляцию на высшего судью, то есть на апостольский престол, или на Римского понтифика, викария Иисуса Христа на земле, равно как и отклонять его суждение, относящееся к делам веры» (Hardt. T. 4. P. 1532; приведенная здесь и в ряде др. источников датировка 10 марта 1418 ошибочна). Хотя канонический статус этого «постановления» не вполне ясен ввиду отсутствия соответствующего письменного источника, мн. католич. исследователи полагают, что оглашение этого положения в открытой консистории тождественно акту офиц. принятия его в качестве папского учения, и на этом основании заключают, что папа Римский Мартин V еще в Констанце заявил о несогласии с учением о главенстве вселенского Собора и намеренно подчеркнул абсолютный характер папского примата в вопросах веры (обзор лит-ры см.: Bäumer. 1964; Frenken. 1995. S. 240-244; ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 412-413). 14 мая 1418 г. назначенная Мартином V комиссия из 3 кардиналов признала сочинение Фалькенберга «ошибочным, противоречащим добрым нравам и соблазнительным» и предписала уничтожить памфлет (см.: Bess. 1896. S. 462-463). Фалькенберг лично предстал перед судьями и зачитал текст добровольного отречения от всех осужденных мнений (см.: Ibid. S. 458-460). Тайный характер этого отречения, вероятно, объясняется влиянием членов ордена доминиканцев, не желавших, чтобы осуждение Фалькенберга бросило тень на весь орден. Постановление комиссии кардиналов было впосл. утверждено Мартином V в изданной 10 янв. 1424 г. булле «Ea quae pro extirpandis» (Ibid. S. 460-464).

В составленных незадолго до начала К. С. теологами из круга кард. П. д'Айи «Главах о действиях...» тема христ. единства была включена в число вопросов, которыми должен заняться буд. вселенский Собор: «Необходимо выработать способ [восстановления] единства (unio) и возвращения (reductio) греков; должны быть избраны депутаты, которые найдут пути и средства, позволяющие достичь соединения греков с латинянами, а затем представят их Собору» (ACConstanc. Bd. 4. S. 551). Вслед. того что прямые дипломатические связи между К-польским патриархом и Папским престолом в период схизмы в католич. Церкви фактически прекратились, Восточные православные Церкви не были представлены на К. С. офиц. послами или наблюдателями. Однако в Констанце поочередно присутствовали члены 2 посольств византийского имп. Мануила II Палеолога (1391-1425). В 1411-1412 гг. кор. Сигизмунд I обратился к имп. Мануилу II с письмами, в которых, выражая намерение поддержать визант. императора в борьбе с турками, призывал его вступить с Иоанном XXIII в переговоры о церковной унии и отмечал, что вопрос церковного единства Вост. и Зап. Церквей может быть поднят на буд. вселенском Соборе (текст см.: ACConstanc. Bd. 1. S. 391-394. N 111-112). Летом 1414 г. кор. Сигизмунд I уведомил имп. Мануила II о созыве К. С. и предложил направить на Собор делегацию, уполномоченную вести переговоры о соединении христиан (Ibid. S. 399-401. N 113). О прибытии делегации в Констанц и ее составе известно лишь из косвенных источников, дающих неполную и противоречивую информацию (общий обзор см.: RegImp, N 3345, 3354, 3355; Loenertz. 1939; Gill. 1959. P. 23-28). Предположительно, посольство прибыло в Констанц в нач. 1415 г.; в его состав входил Мануил Хрисолор, однако, вскоре он скончался и 15 апр. 1415 г. был погребен в Констанце (дата указана на сохранившейся надгробной надписи; см.: Thürlemann. 2013; ср. также: Thorn-Wickert. 2006. S. 105-119). Согласно сообщению неизвестного чешского участника К. С., 3 марта 1415 г. в Констанц прибыл «всадник, легат императора греков, для переговоров о соединении греков и христиан (т. е. католиков.- Д. С.)» (см.: Palacký. 1869. P. 538-539. N 67). Возможно, речь идет о посланнике, привезшем имп. инструкции Мануилу Хрисолору; вместе с тем нельзя исключать, что это сообщение неверно датировано издателями и в действительности в нем рассказывается о 2-м посольстве, прибывшем в Констанц в 1416 г. В «Хронике...» Ульриха фон Рихенталя упоминаются 3 «посланника и советника Константинопольского императора»: «Николай Морейский (von der Morea), рыцарь, и Андривоко Морейский, его сын, рыцарь, оба с 16 человеками свиты; Эмануил Хрисоленский (Emanuel von Chrisolena), рыцарь, с 8 человеками свиты» (Das Concilium buch geschehen zu Costencz... [Augsburg, 1483]. Fol. 225v; ср.: Loenertz. 1939. P. 14, 25-28). По мнению исследователей, «Эмануил Хрисоленский» - это Мануил Хрисолор; указание на Морею (п-ов Пелопоннес) позволяет восстановить имена 2 других послов - это визант. дипломат Николай Евдемоноиоанн, в нач. XV в. наместник императора в Монемвасии, и его сын Андроник Евдемоноиоанн. Однако у Рихенталя упоминаются и другие имена послов: Филипп фон Троппи (von Troppi) и его сын Михаил; в «Хронике...» приводятся также тексты письма имп. Мануила II Филиппу фон Троппи и его ответа императору (их подлинность как исторических документов сомнительна; в одной из рукописей «Хроники...» сохранилась лат. версия писем (Zentralbibliothek Zürich. A80. Fol. 52r-54r), вероятно являющаяся оригиналом, с к-рого впосл. был сделан нем. перевод; см.: Buck. 2001)). Исследователям не удалось отождествить Филиппа и Михаила с к.-л. историческими лицами; т. о., речь идет либо об ошибке в именах, либо о неизвестных византийских дворянах, сопровождавших Мануила Хрисолора в 1-м посольстве, которые впосл. были смешаны Рихенталем с представителями 2-го посольства (Loenertz. 1939. P. 25-28). В источниках засвидетельствовано, что 2-е посольство во главе с Николаем Евдемоноиоанном находилось в Венеции 8 февр. 1416 г.; вероятно, в кон. февр.- нач. марта того же года оно прибыло в Констанц. Неизвестный чеш. участник К. С. сообщал об этом: «Прибыло в Констанц посольство великого императора греков и всего клира той земли с полными полномочиями, или мандатом, и желают они перейти в нашу покорность (ad obedientiam nostram, т. е. признать власть папы Римского.- Д. С.) и полностью присоединиться к нашей вере» (Palacký. 1869. P. 622-624. N 99).

Официально тема восстановления единства католич. и правосл. Церквей на обсуждение К. С. не выносилась; это объясняется как желанием участников К. С. решить прежде всего острые и актуальные вопросы, касавшиеся внутренней жизни католич. Церкви, и лишь затем, возможно, на буд. вселенском Соборе, обратиться к рассмотрению внешних проблем (см.: ACConstanc. Bd. 4. S. 712), так и тем, что в составе визант. посольств не было ни одного епископа или клирика и оно не могло полноценно представлять К-польского патриарха и обсуждать конкретные условия объединения Церквей. Присутствовавший на К. С. в качестве делегата член ордена августинианцев-еремитов Дитрих Ври (ок. 1370 - ок. 1434) в посвященном изложению событий К. С. соч. «Об утешении Церкви» (De consolatione Еcclesiae) сообщает, что византийские послы были официально приняты «президентами и депутатами наций священного Собора в помещении германской нации», т. е. в констанцском мон-ре августинианцев-еремитов. После представления грамот, подтверждавших их полномочия, послы заявили, что визант. император готов «со всеми своими [подданными], то есть со всей Грецией, подчиниться (subjiciendum) Римскому понтифику», чтобы тем самым «полностью уничтожить схизму» и «утвердить непоколебимый мир святой Церкви». Ври также свидетельствует, что послы сообщили о намерении вернуться в К-поль, а затем вновь приехать в Констанц вместе с «нунциями» императора; по его словам, впосл. новое посольство прибыло в Констанц и оставалось там до завершения К. С. (см.: Hardt. T. 1. Pars 1. P. 161). Поскольку упоминание о визант. посольстве находится у Ври между сообщениями о низложении Иоанна XXIII (май 1415) и об отречении Григория XII (июль 1415), исследователи полагают, что Ври знал о 2 посольствах; при этом К. С. официально было принято только 1-е посольство (см.: Loenertz. 1939. P. 16-17). То, что 2-е посольство находилось в Констанце до завершения Собора и вело переговоры о церковном единстве, подтверждают и др. источники (см.: ACConstanc. Bd. 1. S. 401. Not. 1; Gill. 1959. P. 22). Хотя эти переговоры не имели офиц. характера, о наличии у некоторых участников К. С. устойчивого интереса к вопросу о воссоединении католиков и православных свидетельствуют публичные выступления и записки. Так, еп. Ж. Дюпюи в произнесенной 11 марта 1415 г. проповеди говорил о том, что одной из задач К. С. является «возвращение на путь истины греков и всех прочих, уклонившихся от веры» (см.: ACConstanc. Bd. 1. S. 410). Кард. П. д'Aйи затрагивал тему восстановления христ. единства в записке о церковных реформах, зачитанной им 1 нояб. 1416 г.; в переговорах с православными он предлагал опираться на соч. «Трехчастный опус» (Opus tripartitum), составленное Гумбертом Романским († 1277) для участников II Лионского Собора (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 192-193). Постоянное употребление участниками К. С. по отношению к православным наряду с нейтральным термином «соединение» (unio) термина «возвращение» (reductio) свидетельствует о том, что воссоединение Вост. и Зап. Церквей они понимали не как возможный результат равноправного богословского диалога, но как следствие признания православными своей неправоты с последующим вхождением их в католич. Церковь. Поскольку деятельность православного посольства воспринималась в контексте таких представлений, невозможно с уверенностью определить, в какой мере свидетельства участников К. С. о готовности визант. императора подчинить правосл. Церковь папе Римскому отражают действительное содержание выступлений и переговоров, к-рые визант. послы вели в Констанце.

Дополнительные сведения о деятельности 2-го византийского посольства предоставляет визант. историк Сильвестр Сиропул (XV в.), излагая предысторию унии, заключенной на Ферраро-Флорентийском Соборе (1438-1439). Сиропул, ошибочно утверждая, что 2-е посольство было направлено в Рим, из членов посольства называет по имени лишь возглавлявшего его Николая Евдемоноиоанна (см.: Sylv. Syrop. Hist. II 5). Согласно Сиропулу, Евдемоноиоанн во время К. С. «по мере сил трудился и усердствовал ради единства и согласия Западной Церкви и ради подчинения всех латинских народов одному папе». После публичного объявления об избрании папы Римского Мартина V Евдемоноиоанн выступил с речью, в которой рассуждал о соединении Зап. и Вост. Церквей и свидетельствовал о стремлении к этому визант. императора. Сиропул также сообщает, что в Констанце с визант. посольством сотрудничал монах-доминиканец греческого происхождения Андрей Хрисоверг (Ɨ 1451), убежденный сторонник церковной унии. Участие Хрисоверга в работе К. С. подтверждает его речь на Базельском Соборе; в ней Хрисоверг отметил, что выполнил в Констанце перевод с греческого на латинский язык «тридцати шести артикулов», которые византийское посольство передало участникам К. С. и папе Мартину V от имени визант. императора и патриарха К-польского, с предложениями относительно объединения Вост. и Зап. Церквей (см.: Mansi. T. 29. Col. 476; текст артикулов не сохр., их содержание не известно). Хрисоверг произнес во время работы К. С. как минимум 2 проповеди, развивая в них тему необходимости достижения церковного единства между православными и католиками (проповеди сохр. в нескольких рукописях, однако полностью не издавались; описание см.: Nighman, Stump. 2007. Pt. 3. P. 90, 95; небольшие отрывки см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 517, 529-530; атрибуция Хрисовергу еще одной проповеди (Ibid. S. 536), произнесенной в начале работы К. С., сомнительна; см.: Nighman, Stump. 2007. Pt. 3. P. 184). Согласно Сиропулу, после завершения К. С. Евдемоноиоанн был принят папой Мартином V, который одобрил его посольство и вручил ему послания, адресованные императору и патриарху К-польскому (Sylv. Syrop. Hist. II 6). Кроме того, папским легатом к визант. императору был назначен кард. Дж. Доминичи, однако в 1419 г. он скончался в Венгрии, не успев добраться до Византии. Прибыв в К-поль, Евдемоноиоанн в беседах с императором и патриархом «побуждал их действовать в пользу единства» и способствовал установлению церковно-дипломатических связей между К-полем и Римом (Ibid. 6-7). Т. о., именно во время К. С. благодаря деятельности посланной на Собор делегации был начат прямой диалог между Вост. и Зап. Церквами, итогом к-рого стало прибытие представительной визант. делегации на Ферраро-Флорентийский Собор и заключение церковной унии. При этом либо вследствие действительно имевшей место чрезмерной готовности визант. послов к компромиссам и их заявлений о желании визант. императора присоединиться к католич. Церкви, либо вслед. предвзятой интерпретации их позиции в таком смысле, у католич. стороны создалось ложное впечатление, что вся Вост. Церковь готова признать власть папы Римского и перейти в подчинение ему (см.: Loenertz. 1939. P. 30-34, 42-47; Gill. 1959. P. 27-45).

Митр. Григорий Цамблак совершает правосл. богослужение в Констанце. Миниатюра из «Хроники...» У. фон Рихенталя (Vindob. 3044. Fol. 147v). 20–30-е гг. XV в.

Помимо правосл. представителей визант. императора в Констанце в 1418 г. присутствовал православный митр. Киевский Григорий Цамблак. Он занял Киевскую кафедру при поддержке вел. кн. литовского Витовта и польск. кор. Владислава (Ягайло) при живом митр. свт. Фотии, вслед. чего первоначально он не был признан К-польскими патриархами Евфимием III (1410-1416) и Иосифом II (1416-1439). Источники не позволяют с уверенностью определить, состоялось ли примирение митр. Григория с патриархом Иосифом II до поездки митр. Григория в Констанц, однако есть косвенные свидетельства в пользу этого. Митр. Григорий не был офиц. представителем К-польского патриарха; инициатором его поездки на К. С. был польск. кор. Владислав. В 1415 г. кор. Владислав назначил одним из своих представителей на К. С. Феодора Хрисоверга, брата Андрея Хрисоверга, доминиканца, занимавшегося проповеднической и дипломатической деятельностью в Польше и Литве. Феодору дано было поручение свидетельствовать перед К. С. о тех усилиях, к-рые кор. Владислав предпринимал для восстановления церковного единства, а также представить планы присоединения православных к католич. Церкви, о содержании к-рых источники не сообщают (Loenertz. 1939. P. 17-22). Отправляя в Констанц митр. Григория, кор. Владислав желал, чтобы тот встретился с папой Римским Мартином V и подтвердил намерение короля осуществить объединение католиков и православных на подвластных ему территориях (Codex epistolaris Vitoldi Magni Ducis Lithuaniae. Cracoviae, 1882. P. 1030; ср.: Thomson. 1998. P. 77-84). Митр. Григорий и сопровождавшее его духовенство были приняты Мартином V в присутствии кор. Сигизмунда I во время открытой консистории 25 февр. 1418 г. (ACConstanc. Bd. 2. S. 164-167; ср. также: Firnhaber. 1856. S. 68). Во вступительной речи чеш. теолог Маврикий Рвачка представил митр. Григория папе и объявил, что митрополит прибыл в Констанц, чтобы заявить о собственной готовности «перейти к вере и послушанию Римской Церкви» и о намерении соединить с католич. Церковью «все царство», т. е. всех христиан Польши и Литвы. Речь Рвачки содержит значительное число прямых нападок на правосл. веру: греки названы в ней «немощными в вере» и «болящими», к-рых папа Римский должен исцелить (ср.: Рим 14. 1); правосл. отрицание исхождения Св. Духа от Сына объявляется «безумием в вере»; подчеркивается «уклонение» греческой Церкви от католич. Церкви в области учения о клире (в т. ч. о папском примате), о таинствах и обрядах (полный текст, не приведенный кард. Г. Филластром, см.: Brandmüller. 1998. S. 141-148). По окончании речи Рвачки было зачитано письменное обращение митр. Григория к папе Римскому Мартину V, вероятно, составленное заранее из-за того, что митрополит не знал латинского языка и нуждался в услугах переводчика (см.: ACConstanc. Bd. 2. S. 164). Вопреки часто встречающемуся в литературе мнению (см., напр.: Thomson. 1998. P. 77), представленный кард. Г. Филластром текст обращения был не сделанным им конспектом устной речи, а оригинальным документом, т. к. вводящие его слова «содержание его следующее» (cuius tenor talis est) кард. Г. Филластр использует в тех случаях, когда цитирует доступные ему источники. Кем был выполнен перевод обращения на лат. язык - неизвестно; гипотеза о том, что переводчиком был Андрей Хрисоверг, не подтверждается источниками. В своем обращении митр. Григорий выражал радость по поводу прекращения схизмы в католич. Церкви и соединения всех зап. христиан под властью «высшего и несомненного понтифика, истинного викария Иисуса Христа» (ACConstanc. Bd. 2. S. 165). Заявляя, что и он лично, и его покровители кор. Владислав и вел. кн. Витовт всегда были сторонниками соединения Вост. Церкви со «святой Римской Церковью», митр. Григорий сообщал, что «священнейшего единства» желают также визант. император, патриарх К-польский и вообще все вост. христиане (Ibid. S. 165-166). Митр. Григорий призывал папу Римского способствовать тому, чтобы «отделенные от лона святой римской Церкви были возвращены в единство Церкви». Он указывал, что «надлежащий, честный и привычный» путь к этому единству - это созыв Собора, на котором теологи и канонисты смогут вынести суждения по вопросам веры и решить все разногласия между вост. христианами и католич. Церковью (Ibid. S. 166). Папа Мартин V объявил, что он приветствует намерение митр. Григория и позднее назначит время для обсуждения условий соединения, однако никаких сведений о последующих встречах или переговорах между ними нет. Далее были зачитаны письма кор. Владислава и вел. кн. Витовта; после этого все члены делегации во главе с митр. Григорием получили папское благословение, «облобызав его ноги, руки и уста» (Ibid. S. 167). Исследователи предлагали разнообразные и противоречивые объяснения недвусмысленно прокатолического содержания обращения митр. Григория и его поведения во время встречи с папой Римским (см., напр.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 400-408; Thomson. 1998. P. 85-89). Поскольку нет серьезных оснований считать приводимый кард. Г. Филластром текст неподлинным или неточным, а его рассказ искажающим реальные события, наиболее убедительным представляется мнение, что митр. Григорий был готов любой ценой выполнить в Констанце поручение кор. Владислава и вел. кн. Витовта, от покровительства которых он всецело зависел, и в дипломатических целях действительно заявлял о признании примата папы Римского и о желании незамедлительно восстановить единство с католич. Церковью. Однако в действительности он не был сторонником польск. идеи скорейшего проведения локальной унии на территории Польши и Литвы, не намеревался принимать практические меры по ее проведению и отстаивал традиц. правосл. представление о том, что единство христиан должно быть восстановлено на вселенском Соборе. Дополнительным аргументом в пользу этого является сохранившееся только на слав. языке «Слово похвальное иже у Флорентии и у Костентии Собору» (опубл.: ИОРЯС. 1903. T. 8. Кн. 2. С. 70-75; по вопросу об авторстве см.: Thomson. 1998. P. 89-94; Афанасенко. 2014). Вероятно, «Слово...» было произнесено митр. Григорием во время одного из правосл. богослужений в Констанце, на котором присутствовали в т. ч. и участники К. С. (подробнее о богослужении см.: Kohlschein. 1987). В «Слове...» отсутствуют прямые упоминания о способе соединения Вост. и Зап. Церквей, однако, обращаясь к слушателям, митр. Григорий побуждает их собраться для братской беседы, «любомудро, а не любопрительно, апостольски, а не фарисейски», и тогда Бог дарует Собору способность «по первых отец преданию» обновить «благочестивое исповедание веры».

После избрания папы Римского Мартина V участники К. С., многие из к-рых к этому времени провели в Констанце ок. 3 лет, выступили за скорейшее окончание работы Собора и за перенесение всех вопросов, не получивших надлежащего решения, на буд. вселенский Собор католич. Церкви, к-рый должен был состояться через 5 лет. Хотя из-за споров о церковных реформах К. С. продолжал работу до апр. 1418 г., мн. делегаты в этот период стали покидать Констанц: одни из них были назначены папскими послами, другие желали вернуться к управлению своими диоцезами и мон-рями, третьи потеряли интерес к соборным дискуссиям, приобретшим исключительно церковно-адм. характер. Важным этапом на пути к завершению К. С. стало издание папой Мартином V 22 февр. 1418 г. 2 булл, «In eminentis» и «Inter cunctas», которые подвели итог соборного рассмотрения «дела веры». В булле «In eminentis» сообщалось об основных этапах церковного расследования дел Уиклифа, Гуса и Иеронима Пражского, а также были приведены и утверждены осуждавшие их документы: одобренная Римским Собором булла Иоанна XXIII «In generali Concilio» и 5 декретов К. С. Булла «In eminentis» была впервые опубликована О. Ринальди и Э. Схелстрате, а затем перепечатана в собрании Дж. Манси (см.: Schelstrate. 1686. P. 274-296; Mansi. T. 27. Col. 1215-1220); все публикации являются неполными, т. к. в них опущены декреты К. С. вслед. их наличия в актах К. С. Однако представленная в булле версия декретов текстологически важна, поскольку именно она является окончательной и офиц. (оригинал буллы хранится в архивах Ватикана в составе регистров папы Римского Мартина V: ASVat. V 358. Fol. 117r - 132r; в собрании Г. Денцингера эта булла ошибочно датирована 1 сент. 1425; см.: Denzinger. Enchiridion. 197636. P. 315, 320, 326). Булла «Inter cunctas» содержит адресованные церковным прелатам и инквизиторам подробные указания о содержании осужденных учений Уиклифа, Гуса и их последователей и о надлежащем порядке борьбы с еретиками; в ней приводятся 45 осужденных положений Уиклифа, 30 осужденных положений Гуса, а также более 50 вопросов, которые предписывалось задавать на допросах всем заподозренным в ереси (текст см.: Mansi. T. 27. Col. 1204-1215; Hardt. T. 4. P. 1518-1531). После подтверждения вероучительных декретов, принятия декретов о церковных реформах и заключения дополнявших их конкордатов с нациями рабочая повестка К. С. была исчерпана. На 44-й сессии К. С., состоявшейся 19 апр. 1418 г., во исполнение установленного в декрете «Frequens» порядка от имени папы Римского Мартина V было оглашено постановление «Cupientes et etiam volentes» о проведении через 5 лет следующего вселенского Собора католической Церкви в Павии (Mansi. T. 27. Col. 1195-1196; Hardt. T. 4. P. 1546-1549); франц. нация, безуспешно требовавшая проведения Собора во Франции, в знак протеста отказалась присутствовать на этой сессии (ср.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 410-411). Заключительная 45-я сессия К. С. состоялась 22 апр. 1418 г.; кард. А. де Шаллан зачитал от имени папы Римского Мартина V постановление «Hoc etiam requirente», в к-ром объявлялось о закрытии Собора; все участники получили разрешение на возвращение домой и папскую индульгенцию (текст см.: Mansi. T. 27. Col. 1199-1200; Hardt. T. 4. P. 1559-1560). 16 мая 1418 г. папа Римский Мартин V, кардиналы и члены папской курии торжественно выехали из Констанца (см.: Brandmüller. 1997. Bd. 2. S. 414).